Без Крыма России не быть!

[ZHAN]

С самого рождения Древнерусского государства (Новгород Киевской Руси) Крыму досталась сакральная роль в судьбе, и рождении, и развитии страны. В Херсонесе, расположенном внутри современной городской черты Севастополя, князь Владимир Святославич со своей дружиной принял крещение по восточному (византийскому) обряду, следствием которого стало крещение главнейших городов Древней Руси – Киева и Новгорода.


В самом Крыму до конца XV века преобладало православное население из греков и крымских готов, искавших покровительства России и находивших его при Киевской Руси и Золотой Орде, что позволяло русским пользоваться портом Аламита, расположенном на восточном берегу Севастопольской бухты, недалеко от Херсонеса. Эта православность Крыма была определена всем ходом его античной истории и истории раннего Средневековья, неразрывно связанной с этносами и государствами Восточной Европы: Греции, Македонии, Фракии, Скифии и полисов Малой Азии (в первую очередь Пергама).

Находясь на границе Евразии и Средиземноморья – двух важнейших ойкумен мировой культуры и экономики, мировоззрения и военного уклада, – Крым впитывал последовательно все эти культуры и логично пришел в конце концов к православной Византии. Передав ее православие и мировоззрение двуглавого орла, смотрящего в европейское Средиземноморье и евразийскую Скифию, молодому этносу Новгород-Киевской Руси. И только после распада Золотой Орды связь Руси и Крыма стала ослабевать.

В конце XV века полуостров захватили турки-османы. Началась самая мрачная история Крыма, особенно в отношении к России и Украине. Крымский хан, изначально союзник Московской Руси против Польши, постепенно стал ударной «правой рукой» турецкого султана. Менталитет крымских татар был переформатирован с веротерпимого золотоордынского (близкого к российскому) к довольно нетерпимому исламу и разбойничьей философии османского типа. Находясь на полном вооружении и боевом обеспечении султана, при поддержке янычарской пехоты, Крымское ханство стало главной угрозой Русскому царству на протяжении XVI века. А известное, вернее, почти неизвестное русско-крымское сражение при Молодях 1572 года стало пиком борьбы за выживание России.

Геополитическое значение победы при Молодях было колоссальным. Оно спасло Россию от уничтожения как страны. Это сражение было страшнее Куликовского, было крупнее. Оно жестоко и неумолимо преследовало радикальные цели – развал и порабощение России. То есть то, что Мамаю, и Тохтамышу, и грозному Тамерлану даже в голову не приходило. Поэтому было самым тяжелым сражением России с восточными армиями, гораздо опаснее для страны по сравнению с более поздними битвами, такими как на реке Пруте, Кагуле, Рымнике, Измаиле, ибо там малые по размеру русские армии были исключительно хорошо подготовлены.

После разгрома Крыма ослабла и была разбита Турция. И Крым вернулся в Россию. Кровью и с кровью.

Здесь начинается новая и славная история Крыма в целом и особенно Севастополя. Две героические обороны 1854–1855 и 1941–1942 годов. Ялтинская конференция по устройству мира 1945 года, проведенная в дворцовом комплексе русских царей и русской знати. Та самая, которую англосаксы истерично хотят сломать, а мы – восстановить, пусть в новом, евразийском формате. Ялта – еще одно сакральное место Крыма, а также Керчь, Феодосия.

Крым для России не просто Русская земля, опорный стратегический район, возвращающий стране мировой статус. Это и сакральная земля. И не зря другая держава – претендент на Крым, Турция, не может успокоиться. Как, кстати, и их зажравшийся, ошалевший от перемен англо-саксонский патрон. Крым для них – как ухо от селедки. Участие в Крымской войне, поддержка сепаратистов Кавказа на рубеже веков (как и 150 лет назад), «кураторство» крымских татар при украинском правительстве – звенья одной цепи.

Но это – русская земля. Исторически, географически, культурно, кровно и ментально.

[ZHAN]

Крымский полуостров в силу своего географического положения и уникальных природных условий с античных времен являлся перекрестком морских транзитных путей. С этого периода за полуостровом закрепилось название Таврика, произошедшее от имени древнейших племен тавров, населявших южную часть Крыма.

В VI–V веках до н.э., когда в степях господствовали скифы, на побережье Крыма основывали свои торговые колонии выходцы из Эллады. Пантикапей, или Боспор (современный город Керчь), и Феодосия были построены колонистами из древнегреческого города Милет; Херсонес, расположенный в пределах нынешнего Севастополя, сооружен греками из Гераклеи Понтийской.

В первой половине V века до н. э. на берегах Черного моря возникают два самостоятельных греческих государства. Одно из них – демократическая рабовладельческая республика Херсонес Таврический, в состав которого входили земли Западного Крыма (Керкинитида (современная Евпатория), Черноморское). Херсонес находился за могучими каменными стенами. Он был основан на месте таврского поселения греками из Гераклеи Понтийской. Другое – Боспорское, автократическое государство, столицей которого стал Пантикапей. Акрополь этого города находился на горе Митридат, недалеко от него раскопаны курганы Мелек-Чесменский и Царский. Здесь найдены каменные склепы, уникальные памятники боспорской архитектуры.

Херсонес – полис, основанный древними греками на Гераклейском полуострове на юго-западном побережье Крыма. Важнейший северо-восточный форпост последовательно Македонской, Римской и Византийской империй. Цементировавший для античных империй оборону важнейшего Крымского полуострова примерно так же, как сейчас это делает НА ТОМ ЖЕ МЕСТЕ ЕГО НАСЛЕДНИК – Севастополь. Единственный, самый устойчивый античный полис Северного Причерноморья, городская жизнь в котором непрерывно поддерживалась вплоть до конца XIV века. На протяжении двух тысяч лет Херсонес являлся крупным политическим, экономическим и культурным центром Северного Причерноморья.

Основан в 422–421 годах до н. э. как греческая колония выходцами из малоазийской Гераклеи Понтийской. Заложенная у нынешней Карантинной бухты, колония вскоре осваивает Гераклейский полуостров, а затем и территории северо-западного Крыма (включая Евпаторию), поделив к IV веку до н. э. Крым с Боспором.

[ZHAN]

Постепенно теснимые с Востока своими близкими родственниками сарматами (с которыми они постепенно смешивались, становясь также сарматами), скифы сумели надолго (II в. до н. э. – III в. н. э.) задержаться в Крыму в Нижнем Приднепровье. Столицей государства стал хорошо укрепленный город Неаполь Скифский, расположенный северо-восточнее Херсонеса (и место его было так же привязано к современному Симферополю, как Херсонес – к Севастополю). Своего могущества царство достигло при Скилуре.

Скилур – царь Тавроскифии, время царствования которого (ориентировочно) 130–113 годы до н. э. При Скилуре Скифское государство простиралось на всей территории степной Тавриды до Днепра и Южного Буга. Вероятно, греческий полис Ольвия, выпускавший монеты с именем Скилура, был при нем зависим от скифов.

Присутствие большого количества эллинов в Неаполе позволило некоторым ученым допустить, что при Скилуре Тавроскифия была монархией эллинистического типа, что далеко не общепризнано. Однако анализ отдельных эпиграфических памятников дает веские основания для подтверждения концепции

«о циркумпонтийском единстве, сложившемся в эллинизме. Начало этому процессу явно положил Александр Великий своей искусной политикой слияния мира Запада и Востока, которой и следовали последующие поколения монархов как Малой Азии, так и Северного Причерноморья»

(Ю. Виноградов).

Таким образом, Тавроскифия была третьим – после Херсонеса и Боспора – государством античного Крыма. Но оно было самым неустойчивым. И хотя тоже просуществовало полтысячелетия, рухнуло первым. В то время как два других, при помощи сперва Рима, а потом Константинополя, существовали еще многие века.

[ZHAN]

Будучи демократическим полисом, Херсонес принимал живое участие в общегреческих праздниках, спортивных состязаниях, вел активную внешнюю политику. Верховной покровительницей города считалась богиня Артемида.

В IV–III веках до н. э. Херсонес выпускает массовые серии серебряных монет, успешно конкурировавших с другими валютами Черноморского региона.

В III веке до н. э. в Херсонесе жил историк Сириек, описавший историю города и его взаимоотношения с Боспором и другими городами Причерноморья.

Все годы существования государства Херсонесу приходилось вести войны. Во II веке до н. э. шла кровопролитная, длительная война со скифами. Враг неоднократно стоял у ворот города. Херсонес вынужден был обратиться за помощью к понтийскому царю Митридату VI Евпатору, который направил в Крым большой отряд во главе с полководцем Диофантом.

Действуя во главе объединенной армии херсонесских и понтийских войск, Диофант в продолжение трех кампаний (около 110–107 г. до н. э.) разгромил скифов, взял Феодосию, прошел на Керченский полуостров и захватил Пантикапей. Однако и Херсонесу не удалось сохранить свою самостоятельность: он вошел в состав державы Митридата. С тех пор город долго находился в зависимости от Боспорского государства.

После смерти Митридата VI Евпатора, выбирая из двух зол меньшее, граждане Херсонеса стремились «стать под твердую руку» Рима в качестве «свободного города» и избавиться от опеки полуварварских царей Боспора. Римский диктатор Гай Юлий Цезарь даровал городу желаемое. Однако позднее, следуя своему излюбленному принципу «разделяй и властвуй», римские императоры то подчиняли город своим союзникам – боспорским царям, то предоставляли ему «свободу», когда необходимо было сдержать амбиции боспорских монархов. В 25 году до н. э. Август дарует Херсонесу «свободу» от Боспорского царства.

В VIII веке до н. э. царь Боспора Полемон убит противниками – аспургианами. Август признает их предводителя Аспурга царем Боспора, добившись выделения из его царства Херсонеса.

Ведущая роль на Боспоре принадлежала товарному производству злаков – пшеницы, ячменя, проса. Основу боспорской торговли (как и ее конкурента – Херсонеса) составлял экспорт зернового хлеба, достигавший колоссальных по тому времени размеров: Демосфен рассказывает, что Афины получали с Боспора половину всего необходимого им привозного хлеба – около 16 тысяч тонн в год. Помимо хлеба, Боспор вывозил в Грецию соленую и вяленую рыбу, скот, кожи, меха, рабов. В обмен на все эти товары государства Греции отправляли на Боспор вино, оливковое масло, металлические изделия, дорогие ткани, драгоценные металлы, предметы искусства – статуи, терракоту, художественные вазы. Часть этого импорта оседала в боспорских городах, другая часть переправлялась боспорскими торговцами в степь для знати окружающих племен.

Помимо Крыма Боспор подключил прикубанские владения на восточном берегу Керченского пролива. Расположенные здесь порты Фанагория, Горгиппия становятся крупными торговыми центрами. В Горгиппии строится крупный морской порт, через который вывозится хлеб из Прикубанья.

В первых веках нашей эры в Херсонесе утверждается олигархическая республика, власть в которой принадлежала незначительному кругу знатных и послушных Риму лиц. В 60-е годы I века римляне организовали крупную военную экспедицию в Таврику, чтобы дать отпор скифам, вновь угрожавшим городу. После разгрома скифов войсками трибуна Плавтия Сильвана Херсонес становится форпостом римских войск в Северном Причерноморье. В цитадели города, сменяя и дополняя друг друга, стояли отряды легионов провинции Нижняя Мезия, а в херсонесской гавани базировались корабли римского флота. В городе находилась ставка военного трибуна, командовавшего сухопутными и морскими силами в Крыму.

Уже в I веке в Херсонесе появляются первые последователи христианства. Здесь оканчивает свою жизнь римский папа Климент I. С утверждением христианства как государственной религии в империи разрушаются памятники античного искусства, их заменяют христианские церкви и часовни. В составе Римской державы в IV–V веках город ведет изнурительную борьбу за выживание, сдерживая сильнейший натиск варваров, среди которых особой силой и могуществом отличались гунны. Херсонес, защищенный мощными оборонительными стенами, продолжает жить еще тысячелетие, но уже в условиях зарождающегося феодального строя.

B Y веке после падения Рима Херсонес вошел в состав Византийской империи, а в IX веке стал одной из ее военно-административных областей – фемой. К этому времени изменился не только внешний облик средневекового города, но и его имя: византийцы называли его Херсоном, славяне – Корсунем. Он был важнейшим форпостом Византии в Крыму в течение нескольких столетий.

В это полутысячелетие своей истории Херсон оказывался в перекрестии военно-политических интересов Хазарского каганата, Древнерусского государства, печенегов и половцев, но врагу лишь однажды удалось вступить в городские пределы. И это были русские. В 988 году киевский князь Владимир после нескольких месяцев осады захватил город. Взятие Корсуни позволило Владимиру диктовать свои условия императору Василию II и жениться на византийской царевне Анне.

Отметим, что эллинистическое (македонское) и византийское прошлое этого города-крепости предопределило его судьбу как форпоста евразийской ойкумены.

[ZHAN]

Римская империя играла важную роль в экономической, политической жизни народов и государств Крымского полуострова с середины I века до н. э. Римская власть в Крыму в значительной мере держалась на роли своеобразного арбитра, которую взял на себя Рим в условиях традиционного соперничества Херсонеса и Боспора. Апогеем римского присутствия в регионе стало установление протектората над традиционно более проримским Херсонесом и активное вмешательство во внутренние дела Боспорского царства.

В 45 г. до н. э. закончилась кровопролитная гражданская война в Риме. Гай Юлий Цезарь, находившийся в зените воинской славы и политического могущества, торжественно отметил четыре триумфа в честь своих побед над внешними и внутренними врагами. Сенат провозгласил выдающегося полководца вечным диктатором, и Цезарь стал единоличным правителем Римского государства. Однако Цезарь уже вынашивал планы нового грандиозного похода. Замысел вторжения в Северное Причерноморье не был случайным. Именно отсюда исходила угроза самому существованию Римского государства. В памяти римлян еще были свежи воспоминания о трех тяжелейших кровопролитных войнах с царем Понтийского государства Митридатом VI Евпатором, основу многочисленных армий которого составляли воины народов, населявших Северное Причерноморье: скифы, сарматы, бастарны и др. Особенно важную роль в пополнении войска и ресурсов понтийского царя играли подчиненные им расположенные в Крыму Скифское царство и греческие государства – Херсонес и Боспор. Именно Боспор стал последним оплотом царя после того, как римляне нанесли ему ряд тяжелых поражений.

В 63 году до н. э. против Митридата восстал один из его сыновей – Фарнак, переманивший на свою сторону войска. Не желая попасть в плен к римлянам, укрывавшийся во дворце на акрополе Пантикапея Митридат попросил командира своих телохранителей кельта Битоита заколоть его. Благодарные победители передали Фарнаку власть над Боспорским царством и Херсонесом и провозгласили его «другом и союзником римлян». Фарнак, внешне демонстрируя дружественную римлянам политику, втайне вынашивал планы восстановления державы своего отца, Митридата VI. Он копил силы, ждал благоприятного случая, и такой случай представился. В Риме вспыхнула гражданская война между сторонниками Гнея Помпея и Гая Юлия Цезаря.

Фарнак поспешил воспользоваться благоприятной ситуацией, оставив на Боспоре вместо себя наместника Асандра. Он через Кавказ вторгся в Малую Азию, присоединяя города и территории, разгромил в битве римскую армию, захватил ряд областей. Фарнак уже почти достиг своей цели – воссоздания державы Митридата. Однако в военные действия вступил Гай Юлий Цезарь. Молниеносным маршем пройдя из Египта в Малую Азию, он разбил войско Фарнака 2 августа 47 года до н. э. в битве при Зеле. Именно к этой победе относятся знаменитые своей лаконичностью слова Цезаря: «Пришел. Увидел. Победил».

Эти события на долгие годы определили политику Рима по отношению к Боспору и Северному Причерноморью в целом. Они показали, сколь великую опасность для римских владений может таить в себе это большое греческое царство во главе с независимым и бесконтрольным царем, способным привлекать к союзу вождей могущественных племен бескрайнего мира варваров. Римляне осознали необходимость постоянного контроля за событиями на Боспоре и превращения последнего в зависимое от Рима царство.

Между тем власть на Боспоре захватил Асандр. Бежавший в Крым Фарнак, собрав армию, состоявшую из скифов и сарматов, попытался вернуть свое царство, но был убит Асандром. Римляне не признали власти узурпатора и попытались сместить его. Цезарь передал власть над Боспором своему другу – Митридату Пергамскому, однако последний погиб в борьбе с Асандром.

Примерно в это время в Рим прибыло посольство Херсонеса, возглавляемое Гаем Юлием Сатиром, с просьбой о независимости от Боспора. Учитывая недружественные отношения Рима с Асандром и желая обрести союзника в Северном Причерноморье, Цезарь удовлетворил просьбу херсонеситов. Правление на Боспоре независимого, враждебного Риму царя, готового опереться на силы соседних варварских племен, представляло серьезную угрозу Римскому государству. Поэтому не удивительно, что одним из основных направлений задуманного Цезарем грандиозного похода являлось Северное Причерноморье. Однако планам полководца не суждено было воплотиться. 15 марта 44 года до н. э. Цезарь был убит в Сенате заговорщиками – сторонниками республиканского правления.

Вскоре в Риме началась новая гражданская война. Победивший Марка Антония Октавиан Август стал единоличным правителем Римской державы, превратившейся в империю. В надгробной надписи Августа среди народов, искавших дружбы римлян через своих послов, названы скифы и сарматы. Римляне по-прежнему стремились держать под контролем Боспорское царство, всякий раз вмешиваясь в боспорские дела, когда тот или иной царь вызывал подозрения в своей благонадежности.

В то же время римское вмешательство имело преимущественно торговый и военный характер. Оно не сопровождалось массовым прибытием колонистов из Италии, а потому не привело к романизации населения полуострова. В результате языковая и демографическая картина Крыма не претерпела существенных изменений: на побережьях полуострова сохранялось греческое и эллинизированное население. В горах проживали тавры, в северные степи периодически вторгались кочевники.

Римский протекторат благотворно сказался на экономике Таврики. Он способствовал хозяйственному подъему крымского региона в I–III веках. Горожане активно укрепляли городские стены и башни, сооружали новые храмы, строили термы (бани), перестроили театр, провели несколько ниток водопровода. Херсонес вел оживленную торговлю с крупными торгово-ремесленными центрами Черного и Средиземного морей и прежде всего со своими традиционными партнерами на южном берегу Понта: Гераклеей, Синопой, Амисом, Амастрией. В Херсонесе периодически возобновлялась чеканка золотой монеты. К традиционно импортируемым в город товарам добавились изящные стеклянные и бронзовые сосуды, разнообразная краснолаковая керамика, пряности и благовония. Из города в больших объемах вывозилась сельскохозяйственная продукция, кожи, соленая и сушеная рыба, рыбные соусы. В это время рыболовство превращается в самостоятельную отрасль городского хозяйства. В ходе раскопок обнаружено около сотни рыбозасолочных цистерн, емкость некоторых из них достигала 30–40 тонн.

Во второй половине III века римское военное присутствие в Крыму ослабевает: римские войска постепенно выводятся для защиты подунайских рубежей империи, где имелись регионы компактного проживания романоязычных граждан. Во второй половине IV века Рим уже не в состоянии справиться с нашествием готов и аланов, которые наводняют Боспорское царство. В 395 году территория римского протектората переходит под управление Восточной Римской империи.

После периода запустения, когда фактически единственным уцелевшим античным полисом Крыма стал Херсонес, много внимания укреплению римских традиций обороны южного и юго-западного Крыма в 530-х годах уделил император Юстиниан I, ставший последним романоязычным императором Восточной Римской империи. С этого времени Заморье, всегда бывшее эллинизированным регионом, приобретает более ярко выраженный византийской характер с его греко-православными традициями. И одновременно именно здесь лучше всего понимали бескрайний «варварский» мир Севера, позже названный Великой Русской равниной. Так что место принятия христианства Русью князя Владимира было в значительной мере логично и предопределено историей. Южный Крым входил в состав Херсонской фемы Византийской империи, но в поздневизантийский период, по-видимому, управлялся не напрямую из Константинополя, а опосредованно – через наместника в Трапезунде.

Но чтобы понять лучше формирование православного населения Крыма, ставшего на столетия и братьями по вере, и союзниками, и торговыми партнерами на пути в Царьград (Константинополь), отмотаем время на несколько веков назад, в период гибели Рима и возвышения Византии.

[ZHAN]

В середине III века в Северное Причерноморье пришло древнегерманское племя готов, подчинив сарматов и оттеснив восточнославянский союз антов.

К 70-м годам III века готами были разгромлены города на Таманском полуострове. Войдя в Крым с севера, готы разграбили скифские поселения степного Крыма вместе с Неаполем Скифским и захватили почти весь Крымский полуостров, кроме Херсонеса, в котором находился римский гарнизон. Весь IV век Херсонес оставался морским и стратегическим центром Римской империи в Крыму. Боспорское царство с упадком торговли обезлюдело и попало под готский контроль, но еще продолжало существовать.

С покоренными аланами у готов сложились хорошие отношения, и свои набеги они совершали совместно. На Крымский полуостров готы вошли вместе с аланами. Часть готов осела на южном берегу, в юго-западном Крыму и на Керченском полуострове. Область их расселения на полуострове получила название Крымская Готия. В Крымских горах готами была построена крепость Дорос, впоследствии известная как «пещерный город Мангуп».

Крымские готы постепенно начали переходить на службу Римской империи, регулярно получая денежное вознаграждение через Херсонес. Тогда же среди них начало распространяться христианство. Аланы заселили предгорный Крым. Именно здесь находятся все аланские могильники III–IV веков. Захоронения середины III века в Крыму делятся на четыре группы: общесарматскую и скифскую, аланскую, готскую и не связанную конкретно ни с каким народом.

Император Диоклетиан из-за чрезвычайной стратегической важности освободил Херсонес от налогов и дал ему большие льготы. В это же время началась борьба старой греческой, римской и сарматской боспорской элиты с новой готско-аланской знатью. Боспорский царь Фофорс был сарматом, на его монетах рядом с изображением римского императора помещался его сарматский тамгообразный знак, как бы говоривший о независимости Боспорского царства от Римской империи. Власть готов на Боспоре особенно усилилась в конце III – начале IV века. Произошло объединение родоплеменной аристократии готов, алан и других племен, пришедших с готами на Боспор, с местной сарматской знатью. Основными занятиями правящей боспорской верхушки стали военные походы.

В 285 году римский император Диоклетиан разделил империю на четыре части. В 305 году он отрекся от власти, и в результате междоусобной борьбы власть получил Константин. В 330 году на берегу Боспорского пролива он основал «Новый Рим» – Константинополь, ставший столицей Восточной Римской империи, в 395 году полностью обособившейся от западной империи – Рима. После смерти императора Феодосия I в 395 году западной частью империи стал управлять Гонорий, а первым императором Восточной империи стал Аркадий. Империя, получившая название Византийской, включала в себя Балканский полуостров, Малую Азию, острова Эгейского моря, Сирию, Месопотамию, Палестину, Египет – юго-восточное Средиземноморье.

Херсонес находился в ведении непосредственно префектуры Востока, а впоследствии – Византийской империи, хотя первоначально не входил в ее состав. Восточная Римская империя, заинтересованная в удобном стратегическом расположении Херсонеса, являвшегося наблюдательным пунктом Византии в Северном Причерноморье, постоянно оказывала городу политическую и материальную помощь, в частности содержала его тысячный военный гарнизон.

В середине IV века в результате двадцатилетних войн остготами было создано громадное государство, включавшее в себя Восточную Европу и Северное Причерноморье, королем которого стал остгот Германарих. К этому же времени относится деятельность готского епископа Ульфилы, получившего это звание в Константинополе. Им был создан готский алфавит, на котором он сделал перевод Библии.

Источниками зафиксирован конфликт группы готских племен во главе с Атанарихом и византийского императора Валента в 365–369 годах, завершившийся миром.

В 350 году в Предкавказье появились гунны, которые к 370 году подавили сопротивление местных сарматских племен аланов и через обмелевший Керченский пролив прорвались в Северный Крым, попутно уничтожив Боспорское царство.

Археологические раскопки свидетельствуют о том, что в конце IV века на Керченском и Таманском полуостровах все поселения были полностью уничтожены, а крупные города сильно разрушены. На землях Боспорского царства появилось уже другое государство. Выйдя к Перекопу, гунны с вождем Баламбером появились в тылу войска готов, союзников алан, сосредоточившегося на Дону в ожидании гуннского вторжения. Остготы были разгромлены, и государство легендарного Германариха перестало существовать.

Последней попыткой остготов вернуть независимость было сражение войска остготов во главе с вождем Винитарием с гуннами на нижнем Днепре в 375 году, закончившееся поражением остготов и гибелью их вождя. Северное Причерноморье стало принадлежать гуннам, в черноморских степях до 412 года находилась главная ставка гуннских вождей. У села Ново-Филиповка Мелитопольского района в «пещере колдуна» обнаружено погребение гуннского времени. Там найдены медные слитки, фрагменты медных сосудов, кузнечный инструмент, каменная наковальня, медная стружка, железные ручки котлов, стрела, зеркало. Аммиан Марцеллин писал:

«Племя гуннов, о котором мало знают древние памятники… живет за Меотийскими болотами у Ледовитого океана и превосходит всякую меру дикости».

Часть остготов ушла к визиготам, часть – с гуннами дальше в Европу, часть – во владения Византийской империи. Большая часть готов через Керченский пролив прошла в горный Крым и присоединилась к крымским готам, жившим там со второй половины III века. Готы совместно с аланами по согласованию с византийцами расселились для защиты византийских владений и в окрестностях Херсонеса.

При археологических раскопках у сел Скалистое и Лучистое обнаружены готское оружие и аланская керамика. Достоверно известно, что на осовремененном языке готов говорили в Крыму до XVII века. К концу IV века на Крымском полуострове больше не осталось греческих колоний-полисов, кроме Херсонеса. Греческие города-государства были разграблены неоднократными гото-гуннскими вторжениями.

Херсонес являлся главным опорным пунктом Византийской империи на Крымском полуострове весь Y век и в начале VI века. В связи с увеличением присутствия кочевников в Крыму в 488 году в Херсонесе византийцами были отстроены крепостные стены, разрушенные землетрясением, в городе находился гарнизон византийских войск. Сохранилось очень мало письменных свидетельств Y века, касающихся Крыма. Известно, что византийцы именовали Херсонес – Херсоном, он выполнял посреднические торговые функции по снабжению молодой империи хлебом и продовольствием, которые вывозились из Причерноморья и степного Крыма.

Византийские торговые корабли имели в длину 25 метров, в ширину – семь и две палубы. Паруса арабского типа позволяли быстро маневрировать по ветру, и суда не нуждались в веслах. Византийские боевые корабли-дромоны имели в длину до 50 метров, в ширину – семь и могли развивать большую скорость. Суда были снабжены мощным тараном, вооружены катапультами, кидавшими зажигательные снаряды весом в полтонны на расстояние до километра. На дромонах находились огнеметы-сифонофоры, заливавшие корабли противника знаменитым «греческим огнем», состоявшим из гудрона, серы и селитры, растворенных в нефти, который горел даже при соприкосновении с водой. Корабли имели металлическую обшивку, защищавшую от таранов противника.

В 527 году императором Византийской империи стал Юстиниан I, мечтавший расширить страну до прежних границ Римской империи. Первыми его известными действиями в Крыму были захват и восстановление Боспорского царства, территория которого была наиболее удобна для наблюдения за процессами, проходившими в Северном Причерноморье.

В 529 году Юстиниан I принимал в Константинополе гуннского князя Горда и назначил его управлять Боспором. Горд начал с того, что перелил статуи местных божеств на монеты, за что и был убит взбунтовавшимся населением во главе с его братом Муагером. Позже царем Боспора стал потомок одного из бывших царей Тиберий Юлий Диуптун. В Боспоре расселились союзники византийцев – готы под командованием командора Эвксинского Понта (то есть Черного моря) Иоанна и офицеров-готов Годилы и Вадурия. Впоследствии Боспорское царство становится центром византийского административного округа.

По приказу Юстиниана на Южном берегу Крымского полуострова была создана мощная оборонительная система, включавшая несколько опорных пунктов. Основными узлами обороны были построенные византийцами крепости Алустон (Алушта), Горзувиты (Гурзуф) и укрепленный пункт в Симболоне (Балаклава). В конце VI века у Судака существовало византийское береговое укрепление. Византийский историк Прокопий Кесарийский писал:

«Что касается городов Боспора и Херсона, которые являются приморскими городами на том же берегу Эвксинского Понта за Меотидским болотом, за таврами и тавроскифами, и находятся на краю пределов Римской державы, то, застав их стены в совершенно разрушенном состоянии, Юстиниан сделал их замечательно красивыми и крепкими. Он воздвиг там и два укрепления, так называемое Алустон и в Горзувитах. Особенно он укрепил стенами Боспор; с давних времен этот город стал варварским и находился под властью гуннов; император вернул его под власть римлян. Здесь же, на этом побережье, есть страна по имени Дори, где с древних времен живут готы, которые не последовали за Теодорихом, направлявшимся в Италию. Они добровольно остались здесь и в мое еще время были в союзе с римлянами, отправлялись вместе с ними в поход, когда римляне шли на своих врагов всякий раз, когда императору было это угодно. Они достигают численностью населения до трех тысяч бойцов, в военном деле они превосходны, и в земледелии, которым они занимаются собственными руками, они достаточно искусны; гостеприимны они больше всех людей. Сама область Дори лежит на возвышенности, но она не камениста и не суха, напротив, земля очень хороша и приносит самые лучшие плоды. В этой стране император не построил нигде ни города, ни крепости, так как эти люди не терпят быть заключенными в каких бы то ни было стенах, но больше всего любили они жить всегда в полях. Так как казалось, что их местность легко доступна для нападения врагов, то император укрепил все места, где можно врагам вступить, длинными стенами и таким образом отстранил от готов беспокойство о вторжении в их страну врагов».

Это и была область Мангупа, ставшего позже столицей православного крымского княжества Феодоро.

[ZHAN]

В течение VIII века усилившаяся Хазария интенсивно укреплялась в степном Крыму. На Крымском полуострове расселилась хазарская знать. В это же время началась интенсивная иммиграция на Крымский полуостров византийских монахов и греков – иконопочитателей из Малой Азии. Крым, бывший окраинной провинцией Византии, представлял собой хорошее убежище от преследований имперского правительства, искоренявшего в тот период монастыри и уничтожавшего иконы.

«Впоследствии греческое население Крыма составили античные греки – жители греческих городов-колоний, греки средневековые, образовавшиеся в результате ассимиляции тавров, скифов и сарматов, спрятавшихся в Крыму от гуннского нашествия, и греки архипелагские, переселенные в Крым по решению российского правительства в конце XVIII века для пограничной службы. В конце VIII века в Крыму бежавшими из Византии монахами были созданы пещерные монастыри и храмы. Наиболее богатым был монастырь Апостолов, построенный в этот период на восточной стороне Медведь-горы. Известны крупный пещерный монастырь в Инкермане, базилика на холме Тепсень в Коктебеле, монастыри в окрестностях Белогорска, у села Терновки, Успенский монастырь у Чуфут-Кале. В Крымских горах – Мангуп-Дорос, Каламита-Инкерман».

Так писали русские историки 1880-х годов.

Население Крыма, особенно на Керченском полуострове, значительно возросло, изменился его этнический состав. Экономическое положение Крыма стабилизировалось, увеличилось сельскохозяйственное производство, выросла внешняя торговля. Обычный жилой сельский дом VIII века строился на каменном фундаменте из дерева, обмазанного глиной, и с соломенной крышей. Дом состоял из жилого и хозяйственного помещений с открытым очагом на земляном полу. Подобные дома найдены в Байдарской долине, у рек Качи и Бель-бека, у Коктебеля.

На Крымском полуострове производилась почти вся нужная населению керамика. В Крыму было несколько гончарных центров – в урочище Чабан-Куле и Канакской балке недалеко от села Морского, над Мисхором, у села Трудолюбовка вблизи Бахчисарая. В Чабан-Куле раскопано более двадцати двухъярусных гончарных печей, представляющих собой сложные технические комплексы из обожженных кирпичей размерами до четырех метров в ширину и до пяти в высоту. Произведенные посуда и черепица продавались не только по всему Крыму, но и по всему Северному Причерноморью.

В середине VIII века политическое положение Византийской империи ослабло, и хазары решили расширить свои крымские владения. Хазары, попытавшиеся захватить Южный берег Крыма, встретили ожесточенное сопротивление местного населения. Археологическими раскопками в Крыму зафиксированы следы пожарищ и разрушений в большинстве селений предгорного Крыма и его южного берега в этот исторический период. В Крымских горах появились новые поселения даже в тех местах, где никогда ранее не обитали люди.

В 787 году население южного Крыма во главе с епископом Готской епархии Иоанном подняли восстание и освободили столицу Крымской Готии Дорос. Хазары прислали карательный отряд и подавили восстание. Впоследствии готы окончательно перешли под власть Византийской империи в 830 году. В Хазарии шла гражданская война – ей было не до этого. В 832 году к Византийской империи окончательно был присоединен и Херсонес. В 840 году византийским императором Феофилом создана Херсонесская фема – особый военно-административный округ во главе со стратигом. Фема включала земли от Алупки до реки Бельбек и до нижнего течения реки Альмы. Стратиг фемы Петрона создал наемные войска и пограничную стражу.

Византийские представители на Крымском полуострове внимательно следили за политической обстановкой в Крыму и в Северном Причерноморье, о которой постоянно докладывали непосредственно императору. Византийская фема просуществовала на Крымском полуострове до конца XI века, когда была реорганизована вся административная система империи. В 860 году в Крыму продолжительное время находился Константин Философ, будущий Кирилл – создатель славянской азбуки, посланный из Константинополя во главе специальной миссии в Хазарию для участия в прениях о вере.

С VIII века в Крыму началось строительство укрепленных замков – исаров, что на тюркском языке означает «стена, укрепление, замок». Более семидесяти феодальных замков в течение VIII–X веков было построено по всему Южному берегу Крыма. Обновились и старые крепости. Большинство исаров находилось между Алуштой и Ласпи, на семидесятикилометровой береговой полосе. Была обновлена Алуштинская крепость, построенная еще по приказу Юстиниана I. В пяти километрах к западу от Алушты располагался маленький исар Ай-йори. Были замки на тарах Демерджи и Кастели. Между Алуштой и Ялтой находилось более десяти крепостей.

Кроме замков-исаров местных феодалов в Крыму существовали укрепленные поселения-убежища сельских общин, сначала используемые для защиты местных жителей во время войны, а позже превратившиеся в жилые поселки. В горах преобладали хижины, крытые дерном, глиной или черепицей, с очагом снаружи. На побережье в основном строились двухэтажные дома из бута на глине или известковом растворе с черепичной крышей. Нижние этажи использовались в хозяйственных целях, наверху были жилые комнаты. На побережье встречались и мощные каменные строения в виде башен с толстыми стенами, в которые входили через второй этаж по приставным лестницам.

Крымская знать жила в башнях-донжонах замков и крепостей, в больших одноэтажных домах с несколькими комнатами под черепичной крышей с крытыми террасами со стороны двора и высоким каменным забором.

Во главе свободных сельских общин средневекового Крыма стояли советы старейшин и местные священники и старосты.

Более высокое социальное положение занимали «тимариоты» – землевладельцы, хозяева укрепленных «исаров» и зависимых крестьян. Еще выше были «топархи» и «архонты» – начальники воинских гарнизонов и крепостей, управляющие земельными угодьями. До начала XIII века они подчинялись Византии, а после захвата Византии крестоносцами в 1204 году – владетельному князю Феодоро, бывшему архонту византийской провинции – фемы климатов, который заменил в Крыму византийского стратега.

Жители степного Крыма традиционно занимались земледелием, в горах и на яйлах преобладало скотоводство, на побережье – виноделие и виноградарство, морские промыслы. При археологических раскопках в этих районах Крыма найдены сошники, мотыги, заступы, топоры, виноградные ножи, большое количество костей животных, подковы, ножницы для стрижки шерсти, пряслица, грузила для сетей, якоря, рыболовные крючки. Большинство этих изделий местной крымской работы, что свидетельствует о широком развитии на полуострове строительного дела и основных ремесел. Широко представлены и привозные изделия: керамика, амфоры, изделия из кости, стекла, мрамора и металла, иностранные монеты, а также оружие, свидетельствующие о широкой внутренней и внешней торговле в Крыму.

В начале IX века богатый иудей Обадия взял власть в Хазарии и сделал иудаизм государственной религией Хазарии. С этого времени хазары стали нанимать военную силу. Хазария в 822 году воевала с мадьярами, в 824 году – с аварами, с 820 года – с печенегами, впервые появившимися в Северном Причерноморье в 889 году и укрепившимися там до такой степени, что в 897 году в причерноморских степях полностью разгромили мадьяр, в то время кочевавших между Доном и Днепром. В 834 году на Дону была построена хазарская крепость Саркел, ставшая опорой Хазарии на западе каганата.

В 939 году вождь русов Игорь взял хазарский город Самкерц, расположенный на Таманском полуострове. Хазарский полководец Песах освободил Самкерц, отбросил русов на север, в 940 году вторгся через Керченский пролив в Крым, взял три греческих города, но остановился у Херсонеса, которого не смог захватить. Истребляя местное население, Песах прошел по южному побережью Крыма, через Перекоп вышел в русские земли, добрался до Киева и обложил Древнерусское княжество данью.

Ответный поход князя Святослава Игоревича на Хазарский каганат начался в 964 году. Вместе со своими союзниками, печенежскими и гузскими племенами Святослав в месте впадения реки Ахтубы в Волгу разгромил хазарское войско и взял столицу Хазарского каганата – Итиль, занял и второй город хазар – Семендер, расположенный на Тереке, и, возвращаясь домой, захватил третий хазарский город – Саркел (у станицы Цимлянской), переименовав его в Белую Вежу. Киевская Русь опять стала независимым государством. Хазарский каганат потерял Поволжье, земли у Терека и Дона, оставив за собой Кубань, северный Крым и Таманский полуостров.

В результате походов Святослава 965 года и его сына Владимира 981–988 годов, после создания Тмутараканского княжества, Хазария уже не оправилась и постепенно теряла свои земли по берегам Черного и Азовского морей. В 1016 году сын Владимира Святославича Мстислав с помощью флота, присланного византийским императором Василием в Азовское море, разгромил хазарское войско и взял в плен хазарского военачальника Георгия Цуло, поддержавшего антивизантийский мятеж в Херсонесе. Хазария потеряла весь Крым.

Остатки хазар, в конце X века сосредоточившиеся в крымских городах, в 1079 году захватили в Тмутаракани князя Олега Святославича, воевавшего с великим киевским князем Всеволодом. Хазары убили брата Олега и отдали самого князя в Константинополь. В 1083 году Олег Святославич вернулся в Тмутаракань и уничтожил всех хазар. С этого момента хазары больше не упоминаются в источниках.

Тмутараканское княжество – русское княжество, существовавшее в X–XII веках на Таманском полуострове и восточном Крыму с центром в городе Тмутаракань (Тамань). Территория княжества в период расцвета охватывала Тамань, Приазовье и крепость Белая Вежа, а также восточный Крым, включая Корчев (современная Керчь) и Судак. Тмутараканское княжество отличалось пестротой этнического состава: кроме русских здесь обитали адыги-касоги, аланы, хазары, греки, армяне, абазинцы (адыгейское племя), тавры. Княжество было известно с древности, но поскольку местоположение его было неизвестно, многие считали княжество вымышленным эпосом, пока в 1792 году довольно случайно не был найден «Тмутараканский камень», на месте которого оказалась найденная архелогами легендарная Тмутаракань. Так Тмутараканское княжество стало широко известно по знаменитому археологическому памятнику Тмутараканский камень, на котором князь Глеб Новгородский, прибывший княжить в Тмутараканское княжество, в 1068 году отметил результаты замера – расстояние по льду через Керченский пролив между двумя важнейшими городами княжества, контролировавшими торговый путь через Керченский пролив: Тмутараканью (современная Тамань) и Корчевов (современная Керчь). Расстояние в 14 000 маховых сажень соответствуют 24 км, что очень точно совпадает с расстоянием между центральными храмами Керчи (церковь Святого Иоанна Предтечи) и Тмутаракани (церковь Богородицы).

Следует отметить, что Глеб Святославович посвятил памятный камень весьма нетривиальной геодезической задаче. Дело в том, что расстояние до линии горизонта всего 4,7 км, т. е. князь мог видеть только возвышающийся над горизонтом холм справа от Керчи и потерять из виду Тамань посередине пролива. На текущей момент не ясно, как в таких условиях он смог выдержать с такой точностью прямолинейность движения. Сомнительно, что выполнить на льду нетривиальные мероприятия по измерению расстояния возможно было при наличии неприятельского гарнизона в Корчеве, который вряд ли бы оценил действия князя как научную миссию, а скорее, как военный поход, что привело бы к вооруженному столкновению. Поэтому исследователи считают, что Тмутараканский камень – одно из основных доказательств контроля князем Корчева и Тмутаракани одновременно как минимум к моменту измерений.

Самым важным и обсуждаемым вопросом о Тмутараканском княжестве среди ученых является размер контроля территорий княжества в Крыму и насколько сильно эти территории были заселены русским этническим элементом. Наиболее полный обзор разных точек зрения дал доктор исторических наук, профессор Володихин Дмитрий Михайлович, который пришел к выводу, что Тамань, Керчь и Судак определенно имеют археологические доказательства присутствия русских и контроля русскими этих городов в разные периоды времени. Столица княжества Тмутаракань (Тамань) являлась сильной каменной крепостью, в IX веке построенной хазарами и в XI веке достроенной русскими. Руины города впечатляют до сих пор.

Целой славянской керамики почти не сохранилось. Однако анализ обломков керамики, принадлежащих разным культурам, дает важные результаты. По составленной С.А. Плетневой «Карте датирующих типов керамики» видно, что после того, как Святослав в X веке сжег хазарские постройки в городе, оставив только оборонительную стену, в городе исчезает хазарская керамика и доминируют мелкие обломки древнерусской керамики; с XI века ей составляют конкуренцию только простейшая круговая керамика без культурной привязки. Очевидно, что русские до сожжения города в XIII веке монголами доминировали в поселении.

Весьма интересны и исследования Плетневой, указывающие на чрезвычайно мощные стены города шириной 7,6 метра, сложенные из сырцового кирпича. Русские затем укрепили стену каменным панцирем из камней шириной почти в 1 метр, вероятно, от стенобитных орудий. Можно только гадать о высоте такой стены, сам исследователь полагает, что минимум высота стены была в 2 раза больше ширины, т. е. от 16 метров. Любопытный факт в архитектуре стены – в начале XI века русские соорудили вокруг нее отмостку для защиты стены от попадания влаги под нее, т. е. русским было известно, что трещины в стене происходят от эффекта пучения грунта зимой и что отмостка предотвращает этот эффект. Также внутри стены проложены деформационные швы из глинобита, очевидно, для защиты от землетрясения.

Для представления мощности Тмутаракани как крепости следует учитывать, что в то время город называли в письменных источниках еще буквально «русским островом», т. к. дельта Кубани выглядела иначе и наряду с Керченским проливом город отделяли с востока от суши рукава дельты реки, впадающие и в Азовское, и в Черное море. При этом протоки дельты Кубани образовывали многочисленные пресные озера. Стена города была построена прямо на берегу одного из таких озер, которое в данный момент высохло и представляет собой поляну «Сухое озеро». Со стороны моря город не нуждался в высоких стенах, т. к. берег представляет собой почти вертикальный обрыв. Судя по отсутствию пожаров, по археологическим данным, город никто не смог взять приступом до монголов в XIII веке.

Со стороны Керченского пролива Тмутаракань имела очень удобную гавань, защищенную с обоих сторон мысами. Поэтому мощная фортификация и крупный морской порт того времени, находившийся на оживленном торговом пути, предопределили выбор Тмутаракани как столицы княжества. В столице княжества имелись мощеные улицы и многие здания знати были каменными, с мраморной облицовкой.

В Тамани сохранился фундамент церкви Богородицы XI века, а также другие здания, связанные с функционированием Таматархской епархии, которые можно увидеть сейчас в организованном на месте раскопок археологическом заповеднике. По мнению исследователей, храм был построен в XI веке по сходному проекту с церковью Святого Иоанна Предтечи в Керчи. В Таматархской епархии работал крупнейший летописец Киевской Руси Никон.

Археология указывает на следы пребывания русской дружины в Тмутаракани. Была обнаружена каменная форма для отливки металлических декоративных бляшек для поясов, которые носили русские дружинники в X веке. Была найдена накладка на лук со знаком Рюриковичей, которая указывала, что обладатель лука – тмутараканский князь Мстислав Владимирович.

[ZHAN]

В Корчеве находилась каменная византийская православная церковь Святого Иоанна Предтечи VI века, которая обрела современный облик древней части после реконструкции X века, согласно археологическим данным Т. Макаровой, то есть в период образования княжества, сразу после освобождения территории от хазар.

Володихин Дмитрий Михайлович, обобщая данные разных археологов, отмечает, что скорее всего в X веке русские отбили крепость Боспор у хазар и начали восстановление храма, который ранее также сгорел и находился в руинах. Восстановленный в X веке храм прекрасно сохранился и доступен для посещений. Фактически это самый древний каменный храм Киевской Руси, дошедший до наших времен.

Сам храм находился внутри античной византийской крепости Боспор, построенной еще Юстинианом I, которая потом веками переходила из рук в руки. Император Константин Багрянородный издавал документы, связанные с перестройкой крепости после падения хазар. Тактика Икономидиса (Эскуриальский Тактикой) указывает на значение крепости в связи с территориальной экспансией русских в Крым. Судя по источникам, русские возвели рядом с Боспором город Руска, пока не найденный археологами, но который упоминается в договорах византийцев с генуэзцами в 1169 и 1192 годах наряду с Тмутараканью (Матархой), т. е. как город сравнимой значимости. Тмутараканский камень указывает, что Керчь перешла под контроль русских не позднее 1068 года.

Вполне возможно, Боспор был захвачен русскими в 1016 году при подавлении мятежа Георгия Цулы, который укрывался после после бегства из Херсонеса. Георгий Цула был греческим стратегом, опиравшимся на остатки Хазарского каганата в Крыму, и Византия обратилась к русским князьям с просьбой помочь устранить сепаратиста. Потерю контроля над Боспором косвенно подтверждают византийские источники в 1057 году, указывающие лишь две фемы в Таврике – Херсон (Херсонес – Севастополь) и Сугдея (Судак).

Интересно, что среди контролировавшихся русскими городов того времени даже Киев представлял собой город, огороженный простым земляным валом и деревянным надстройками над ним, которые не составляли никакой сложности для серьезного штурма как русским князьям, так и Батыю, взявшему Киев в 1240 году. В то время как Тмутараканское княжество, завоевав контроль над Боспором, получило в свое распоряжение одну из мощнейших каменных цитаделей в мире, на одном уровне с северными крепостями Верхней (Новгородской) Руси, начиная со Старой Ладоги и княжеской крепости в самом Новгороде. При раскопках удалось установить, что крепость во время Тмутараканского княжества еще сохраняла постройку Юстиниана I, так как была сложена из кирпича византийской кладкой opus spicatum. Высоту стены цитадели по ширине установить сложно, т. к. использовался очень крепкий и дорогой обожженный кирпич плимфа, поэтому стену оставили внутри с проходом для воинов.

Византийский Боспор превращается в русский Корчев, от русского «корча» – «кузница», что указывает на большое производство в нем металлического оружия и металлических предметов быта. Город, очевидно, получает наместника тмутараканского князя, потому как там обнаружены свинцовые вислые печати наместника князя Ратибора и там же было найдено много монет Тмутараканского княжества. Вислые печати обычно крепились к официальным документам на манер пломбы, как защита от подделки, что указывает обычно на работу канцелярии древнерусского князя или его наместника. Следует отметить, что тмутараканские монеты являлись билонными, т. е. номинальная их стоимость была выше, чем реальная стоимость серебра в них. Примером таких билонных монет являются монеты Ратибора, хождение которых в Керчи по номинальной стоимости было бы невозможно без его власти. По этой же причине тмутараканские монеты почти не обнаруживаются в других местах Крыма.

В Боспоре меньше встречается славянской керамики, но в захоронениях находят новгородские стеклянные бусы. Тем не менее в части Боспора – Корчева, исследованной археологами, очевидно, население, следовавшее провинциальному византийскому быту, являлось большинством. Византийские обычаи не означали греческой национальности, а были культурной приверженностью романтизированных болгар, готов, скифов или сарматов (в основном в виде аланов, предков осетин) и других народов полиэтнического города.

Интересный факт отмечает Вадим Майко, что в Корчеве и Тмутаракани по археологии видно: романтизированная часть населения абсолютно синхронно меняет свои привычки в моде на предметы быта и на архитектуру частных построек, что указывает на общее сообщество для двух этих городов. Майко называет этот феномен русско-византийский «кондоминимум», когда негласно был принят обычай, что население не поддерживало ни русских, ни византийцев при борьбе за власть в городе и относилось к этому как к формальной смене правителей, поэтому границы между византийскими и русскими владениями в Крыму носят весьма условный характер.

Однако Д.М. Волохин и другие исследователи указывают, что разведано только 10 % площади возможных поселений и основной археологический материал еще предстоит получить, в том числе найти в культурных слоях город Руска, поэтому многие текущие выводы, основанные на обрывочных археологических сведениях, ненадежны и скорее всего будут сильно пересмотрены в будущем. В данный момент активные археологические раскопки ведутся в зоне строительства Керченского моста. Из письменных источников известно, что русские неоднократно овладевали Судаком. «Житие Стефана Сурожского» и «Степенная книга» рассказывают о том, как князь Бравлин взял штурмом город. Археология подтверждает присутствие русских в городе.

Вадим Майко указывает на множество археологических находок в Судаке времени Тмутараканского княжества: шиферные пряслица, керамические яйца-писанки и печать тмутараканского князя Давыда Игоревича. Особенно он отмечает обнаружение древнерусской гривны. Такие крупные слитки серебра использовались только для очень крупных финансовых операций и являются фирменным доказательством, «фишкой» присутствия большого количества русских купцов. Собранные находки, по мнению Майко, указывают не просто на присутствие русских в городе, но также на протекторат русской Керчи над городом примерно в интервале 1050–1080 годов. Протекторат означает, что де-юре город считался византийским владением, а де-факто контролировался русскими дружинами.

В Судаке также находят стеклянные новгородские бусы в захоронениях. При этом интересно, что русских артефактов в Судаке не меньше, чем в Керчи. Однако это может быть связано с тем, что археологические исследования далеки от завершения и их удалось найти больше по случайности. Например, большинство артефактов, исследованных Майко, обнаружены аквалангистами после 2005 года.

О времени завоевания Тмутаракани Древнерусским государством в источниках сведений нет. Считается, что оно произошло либо во время восточного похода Святослава в 965 году, либо во время корсунского похода Владимира в 988 году. Ранее эта территория входила в состав Византии, Хазарского каганата, а до того была ядром Боспорского царства.

Русско-византийская война 988 года (взятие Корсуни) – осада и захват киевским князем Владимиром греческого города Корсунь в Крыму в 988 году. В сознании древнерусских книжников захват Корсуни неразрывно связан с последовавшим затем крещением Руси. Собственно рассказ о боевых действиях являлся лишь обрамлением для описания важнейшего этапа в жизни народа – принятия православной веры. Конфликт за Корсунь в 988 году привел к женитьбе Владимира на византийской принцессе Анне и последующему распространению на Руси православия. Падение Корсуни отражено лишь в древнерусских источниках, за исключением единственного упоминания об этом событии современником, византийским историком Львом Диаконом.

После войны киевского князя Святослава с Византией в 970–971 годах отношения между Греческой империей и еще языческой Русью оставались недружественными. Когда Святослав погиб в 972-м в схватке с печенегами на днепровских порогах, на Руси разгорелась междоусобная война между его сыновьями за киевский престол. Победил князь Владимир в 978 году и с тех пор совершал военные походы на соседей. Укрепление Древнерусского государства заставило киевского князя задуматься о принятии религии, которая могла бы стать государственной на Руси. Выбор пал на православие. По «Повести временных лет» Владимир к 988 году решил принять крещение в греческом городе Корсунь в Крыму.

В Византии с 976 года правил молодой император Василий II, который с самого начала столкнулся с разгромом своего войска болгарами и мятежом военачальников. Сначала восстал командующий восточными армиями империи Варда Склир. Для борьбы с ним направили в 978 году бывшего мятежника Варду Фоку, популярного в войсках. Однако тот, одержав победу над Вардой Склиром, в 987-м провозгласил себя императором. В начале 988 года мятежные войска подошли к византийской столице Константинополю, от которого их отделял только пролив Босфор. Одновременно, по словам сирийского историка XI века Яхъя Антиохийского, болгары опустошали владения Византии на западе.

Василий II отчаянно нуждался в военной помощи, когда узнал о желании киевского князя Владимира принять крещение. Яхъя Антиохийский, обычно точно отражающий хронологию событий, так рассказал о русско-византийском союзе:

«Был им [Вардой Фокой] озабочен царь Василий по причине силы его войск и победы его над ним. И истощились его богатства, и побудила его нужда послать к царю русов – а они его враги, – чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собою договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия [Анне] после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его стран, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей, в Хрисополь. И победили они Фоку…»

О размере русской военной помощи Византии сообщил армянский историк Стефан Таронский, современник князя Владимира. Он назвал цифру в 6 тысяч воинов. По Яхъю соединенные силы русов и греков разгромили войска Варды Фоки под Хрисополем (на азиатском берегу Босфора) в конце 988 года, а 13 апреля 989 года союзники в сражении под Абидосом покончили с Вардой Фокой. Яхъя Антиохийский упоминает о боевых действиях русов в составе византийского войска и после, в северной Сирии в 999 году. Таким образом, русско-византийский союз был заключен не позднее осени 988 года, после чего русский корпус воевал в составе византийской армии по крайней мере до начала XI века, спасая своего теперь уже важнейшего по вере и династическому браку союзника. Согласно восточным источникам, союзу предшествовали решение князя Владимира креститься и согласие императора Василия II выдать свою сестру замуж за Владимира. Владимир крестился в 987 году, так как его самое раннее «Житие», составленное монахом Иаковом, сообщает, что «по святом крещении прожил блаженный князь Владимир лет 28». А также «крестижеся князь Владимир в десятое лето по убиении брата своего Ярополка». Более поздний источник «Повесть временных лет» соединяет крещение Владимира с крещением всей Руси и походом на Корсунь.

Причины и дата похода князя Владимира на греческий город Херсонес – Корсунь в Крыму остаются неясными. «Повесть временных лет» датирует поход весной – летом 988 года, что не противоречит восточным свидетельствам о заключении русско-византийского союза.

Однако византийский историк Лев Диакон, единственный из греков, упомянув о захвате Херсонеса (Корсуни) «тавроскифами», приурочил это событие к комете, наблюдаемой в июле-августе 989 года. «Житие» монаха Иакова сообщает: «На другое лето по крещении к порогам ходил, на третье лето Корсунь город взял». То есть взятие города произошло в 989 году. В таком случае вызывает вопрос участие крупного русского соединения в составе византийского войска в то время, когда Владимир осаждает греческий город. Историки выдвигают различные версии, объясняющие поход Владимира на Корсунь.

По наиболее распространенной версии Византия, получив шеститысячный русский отряд, не торопилась выполнить унизительный с ее точки зрения договор: отдать замуж за «варвара», крещенного без участия Византийской церкви, родную сестру императора. Захват Корсуни и угроза пойти на Царьград стали средством, принудившим Василия II к исполнению обязательств породниться с «тавроскифами».

Выдвигалась и другая версия, что город отделился от империи, присоединившись к мятежу Варда Фоки, и Владимир действовал против него как союзник Василия. Однако она явно менее вероятна.

По разным средневековым источникам, осада Корсуни заняла от 6 до 9 месяцев, что допускает возможность начала осады осенью 988 года (уже после отправки воинского отряда на помощь Василию II), а падение Корсуни – летом 989 года.

Оборонительная система знаменитого города в Средние века представляла собой мощную крепостную стену по всему периметру, включая и со стороны моря. Общая протяженность стен – 2,9–3,5 км, толщина – до 4 м. Открыто 32 башни, 7 боевых калиток и 6 ворот. Высота стен достигала 8–10 м, башен – 10–12 м. Нижняя наружная часть стен сложена из крупных, тщательно отесанных и пригнанных известняковых блоков. Выше использовались для кладки более мелкие блоки на известковом растворе.

После захвата города Владимир потребовал у византийского императора его сестру, обещав взамен креститься; дождался там Анны с церковной свитой, после чего крестился, заключил брак и вернул Корсунь Византии. По возвращении в Киев Владимир приступил к крещению народа с помощью греческих священников. Летописец замечает, что князь вывез из Корсуни не только мощи святых и иконы, но и прочие трофеи, включая всякую утварь и медные статуи.

Легендарный характер захвату Корсуни придают агиографические штампы, то есть традиционное соединение реальных событий с описанием чудес, происходящих во время этих событий (внезапная слепота Владимира и прозрение после крещения).

По крайней мере до 1000 года русский контингент, посланный Владимиром на помощь Византии, сражался в разных краях обширной империи. Известно о русах в составе греческого войска и позже, однако это уже были чисто наемные отряды, подобные варяжским.

После захвата Корсуни следующая русско-византийская война произошла спустя 55 лет, в 1043 году, при сыне Владимира киевском князе Ярославе. Около 1024 года, в смутное время борьбы за власть на Руси, отмечен набег русской вольницы на византийские острова в Эгейском море.

Город Корсунь после русского набега продолжал жить и поддерживать связи с Киевской Русью, однако постепенно угасал с ослаблением Византийской империи. В 1204 году, после взятия Константинополя крестоносцами, торговлю на Черном море захватили итальянские республики Венеция и Генуя, а в 1399 году город в очередной раз был разрушен войсками жестокого эмира Едигея (ставленника Тамерлана), после чего так и не оправился. После присоединения Крыма к России рядом с развалинами античного Херсонеса в 1783 году был основан Севастополь, который вскоре поглотил городище.

Багрянородная Анна, став женой князя «тавроскифов» при таких обстоятельствах, оставила добрую память на Руси распространением христианского учения. В раннесредневековый период византийская Таврида играла важнейшую роль в распространении православных традиций на более северные, славянские регионы. В 851 году будущий святой равноапостольный Кирилл на пути в хазарские земли остановился на полгода в Херсонесе, чтобы изучить хазарский язык. Здесь он впервые увидел Евангелие и другие церковные тексты, переведенные на старославянский язык. В 988 году в Херсонесе был крещен русский равноапостольный князь Владимир, а затем он крестил и всю Русь. А Русь приобщилась к православной цивилизации, к тому времени уже имевшей весомую евразийскую составляющую – от македонцев, Селевкидов и самих византийцев. И роль Крыма, христианского, православного (не только Корсуни, но и Керчи, Судака), в этом глобальном событии была исключительно велика.

[ZHAN]

В начале XIII века, после того как в результате четвертого Крестового похода (1202–1204 гг.) рыцари-крестоносцы захватили Константинополь, возможность беспрепятственно проникать в Черное море получили принимавшие активное участие в организации похода венецианцы. Уже в середине XIII века они регулярно посещали Солдайю (современный Судак), поселялись в этом городе. Известно, что дядя знаменитого путешественника Марко Поло, Маффео Поло, владел домом в Солдайе (Сугден, Судаке).

Богатый и знаменитый город постоянно притягивает к себе жадные взоры завоевателей. В 1221 году нападение на Сугдею совершил иконийский (из района Иконии в Малой Азии) сельджукский султан Ала-ад-дин-Кей-Кубад. Подробности нападения известны из рассказа персидского автора Ибн-ал-Биби.

В XI веке турки-сельджуки захватили большую часть Малой Азии и основали здесь государство – Иконийский султанат. Поводом для нападения на Сугдею явились жалобы мусульманских купцов султану на притеснения, чинимые им в торговле. Как повествует Ибн-ал-Биби, султан, услышав просьбу о помощи, разгневался, велел вознаградить купцов, приказал снарядить войско, поставить во главе его Амира Хусан-ад дина Гупана, который был главным эмиром и полководцем государства, и послал его в сторону Судака.

Сельджуки высадили десант в районе Феодосии, после чего десятитысячный отряд сельджуков двинулся на Сугдею. Ибн-ал-Биби сообщает, что Сугдею защищало войско из тысячи хорошо обученных военному делу юношей: русских, готов, итальянцев и греков. Навстречу врагу вышел конный отряд защитников города. В долине разгорелось сражение. Сельджуки применили свою обычную тактику – притворным отступлением завлекли отряд сугдейцев в глубь долины, а потом из засады набросились на него. Отряд был разгромлен. Жителям города пришлось внести огромный выкуп в 50 тысяч динаров.

В честь своей победы сельджуки возвели в Сугдее мечеть, которую, по преданию, воздвигли за 14 дней. Возможно, однако, что мечеть не была достроена. С уходом турок местные жители начали разбирать ее на строительный материал для крепостных сооружений города. Покинули Крым сельджуки два года спустя в связи с тем что на Конию напали монголы. Интересно, что, вернувшись на родину, Ала-ад-дин-Кей-Кубад построил в городе Нигде похожую мечеть, но меньших размеров.

Мирная жизнь после ухода сельджуков продолжалась недолго. Уже в 1223 году в Крым ворвались монголо-татары и захватили Сугдею. «В тот же день пришли первые татары», – сообщает запись на полях Синаксаря от 27 января 1223 года. Более подробно о нападении монголо-татар и его последствиях для города рассказывает арабский писатель Ибн-ал-Асир:

«Придя к Судаку, татары овладели им, а жители разбрелись, некоторые из них со своими семействами и своим имуществом взобрались на горы, а некоторые отправились в море… С тех пор, как вторглись татары, не получалось от них (кыпчаков) ничего по части мехов, бобров и другого, что привозилось из этой страны».

Монголы скоро покинули Крым, и временно порушенные торговые связи Сугдеи были восстановлены. Однако в 1239 году они повторно появились в Крыму и на этот раз остались здесь надолго. Крымский полуостров становится улусом Золотой Орды. В Синаксаре появляются записи, связанные с новыми нашествиями. «В тот же день пришли татары» – гласит запись от 26 декабря 1239 года. А 27 апреля 1249 года сообщается: «В тот день очищено от татар все… и сосчитал севаст (правитель) народ… и праздновал торжественно».

Монголы обложили город данью, однако город остался фактически независимым. Виллем Рубрук в 1253 году писал, что не застал в городе властей, так как местные начальники отправились зимой к Батыю с данью и к маю месяцу еще не вернулись. Самостоятельность Сугдеи подтверждает факт существования так называемых солдайских аспров (мелкой серебряной монеты), упоминаемых в нотариальных актах Солдайи 1274 года и Кафы 1290 года.

Золотая Орда в отношении итальянских (венецианских и генуэзских) городов южного Крыма придерживалась примерно той же политики, что и в отношении Северной Руси (будущей Великороссии, во главе с Новгородом, Владимиром и Смоленском). Понимая, что эти два региона – один на юге, а другой на Севере – очень важны для трансконтинентальной посреднической торговли монгольской державы, Орда не вмешивалась в законы и политику (как внутреннюю, так и внешнюю) русских и итальянцев. Не требовала с них обычной десятины и других повинностей. Дань имела символические размеры, а гнета не было. Хотя итальянские колонии оказались сильно втянуты в ордынские разборки ханов Тохты (Токты) и Узбека (конец XIII – начало XIV в.) с узурпатором Ногаем, ставка которого находилась на территории современной Молдавии, то есть недалеко от Крыма.

«В тот же день пришло (Ногаево) войско», – сообщает Синаксарь в 1298 году. Подробнее об этом нападении рассказывает арабский писатель Ал-Муфадцаль:

«Ногай… пришел в Судак с большим войском и приказал жителям Судака, чтобы все, которые были за него, вышли за город со своими людьми и со своим имуществом. Вышли все приверженцы его, а их было более 1/з (населения). Потом он приказал войскам (своим) окружить его (город) и стал требовать к себе одного за другим, истязал его и отбирал все его имущество, а затем убивал его, так что умертвил всех, кто (оставался) в городе. После этого он поджег его (город) и уничтожил его дотла».

Набеги на Сугдею продолжались в 20-е и 30-е годы XIV столетия. В Синаксаре за 1322 год говорится:

«В тот же день пришел Толактемир… и взял Сугдею без войны, и сняли колокола все, и сломали иконы и кресты, и затворили ворота, и была скорбь, каковой не было никогда».

Год спустя:

«В тот же день закрыли безбожные агаряне божественную и священную икону Спаса нашего Иисуса Христа, (что) в царских воротах богоспасаемого города Сугдеи».

Известия об этих событиях дошли до папского двора, который находился тогда на юге Франции, в Авиньоне. В 1323 году папа Иоанн XXII писал хану Узбеку:

«Так как мы не можем не огорчаться несчастней христиан, бедствиями и притеснениями, то с болью услыхали мы, что христиане, еще недавно бывшие в городе Солдайе, изгнаны сарацинами из города, что церковные колокола сняты и сами церкви осквернены».

Папа просил разрешения вернуться в город христианам. Однако набеги повторились в 1327 ив 1338 годах. Враждебные действия значительно подорвали экономику города и привели к резкому сокращению численности населения. Об этом свидетельствует арабский путешественник Ибн-Батута, побывавший в Крыму в 30-е годы XIV века. Он пишет о Судаке:

«Это один из городов кипчакской степи, на берегу моря. Гавань его одна из самых больших и лучших гаваней. Вокруг него сады и воды… Большая часть домов его деревянные. Город этот (прежде) был велик, но большая часть его была разрушена…»

[ZHAN]

Погромы города были выгодны сопернице Сугдеи – генуэзской Кафе (современная Феодосия). Купеческая республика Генуя была непримиримым врагом и конкурентом Венеции. Во время четвертого Крестового похода венецианцы изгнали генуэзцев из захваченных крестоносцами владений Византии. Поэтому Генуя сблизилась с Никейской империей в Малой Азии, которая была центром сопротивления византийцев крестоносцам. В 1261 году генуэзцы заключили договор с никейским императором Михаилом Палеологом, по которому получили право свободной торговли во всех владениях Михаила Палеолога, а в случае возвращения Константинополя под власть Византии – исключительное право торговли на Черном море.

Три месяца спустя войска Никейской империи овладели Константинополем. Венецианский квартал в городе был сожжен, а его территория передана генуэзцам. Они получили фактически монопольное право торговли в Черном море. В свою очередь Венеция в 1265 году тоже заключила с Византией мир и снова получила доступ в Черноморье. Между двумя республиками завязалась ожесточенная конкурентная борьба. Одним из ее эпизодов был захват и уничтожение в 1277 году галеры пизанцев – союзников генуэзцев – в виду Сугдеи. Галера была послана к городу генуэзцами с враждебными намерениями.

Находясь под непрестанной угрозой вражеского нашествия, венецианцы интенсивно строят в Сугдее крепостные сооружения и укрепляют город. Отмечены два всплеска строительной деятельности, связанные с венецианцами: в первой половине XIII века, когда обострилась борьба с генуэзцами, и в конце XIII века. Ко времени второго строительного подъема относится возведение в крепости Консульского замка, который заменил собой более ранний укрепленный жилой замок Св. Ильи. Есть упоминание о том, что в 1287 году в замке находилась резиденция венецианского консула.

К концу XIII века генуэзцы прочно обосновались в Кафе. Первое известие о генуэзской Кафе, сохранившееся до нашего времени, – нотариальные акты 1289–1290 годов. В 1290 году был принят первый устав Кафы, от которого остались только заголовки. Со временем город становится центром генуэзской торговли на Черном море и резиденцией генуэзского консула.

Но и Генуэзскую Кафу не миновала сабля своевольного темника Ногая. Хотя, в отличие от венецианской Сугдеи, жители Кафы сами же и спровоцировали свой погром. Рукн-ад-дин Бейбарс рассказывает, что Ногай в 1298 году после нанесения поражения законному хану Токте направил одного из своих внуков в Крым,

«чтобы собрать подати, наложенные на жителей его. Тот пришел в Кафу, а это город [принадлежащий] Генуэзским Франкам… и потребовал от ее жителей денег. Они и угостили его, поднесли ему кое-что для еды и вино для питья. Он поел да выпил вино, и одолело его опьянение. Тогда они [жители] напали на него и убили. Известие об умерщвлении его дошло до Ногая, который отправил в Крым огромное войско. Оно ограбило [город Кафу], сожгло его, убило множество крымцев, взяло в плен находившихся в нем купцов мусульманских, аланских и франкских, ограбило Сарукерман, Кырк-Иери [Чуфут-Кале], Керчь и др».

Этот год оказался трагическим не только для Кафы, но и для богатого торгового города Судака. То есть венецианцы-то, похоже, просто под горячую руку попались. Хотя, повторим, потом они и под ханскую руку попадали, и чаще подданных Генуи.

Для Крыма, особенно для богатых его портовых городов, наступило тяжелое время. Враждебные отношения продолжались и при хане Токте (1290–1312). После победы над Ногаем в 1300 году Токта мог считать себя полновластным государем Золотой Орды. Он начал править в очень сложной политической обстановке. Борьба с Ногаем отняла много сил и средств. Победа досталась ему после долгой и упорной борьбы.

В том же 1300 году в Золотой Орде началась засуха, продолжавшаяся около трех лет. «За засухой последовал, – по словам ал-Макризи, – падеж лошадей и овец, дошедший до того, что у них (жителей) нечего было есть и они продавали детей и родичей своих купцам, которые повезли их в Египет и другие места».

А главными крымскими работорговцами были именно генуэзцы – кафинцы. Генуэзская колония активно развивалась. Об этом свидетельствуют нотариальные акты, составленные в Кафе в 1289–1290 годах. Однако ее существование было прервано в 1308 году войсками золотоордынского хана Тохты. Хан воспринял, и не без оснований, поведение генуэзских купцов как пир во время чумы.

Он собрал большое войско, двинул его на Крым и подошел к Кафе. Генуэзцы успели бежать морем, но город и пристань были сожжены дотла. Только после того, как в Золотой Орде воцарился новый хан Узбек (1312–1342), генуэзцы вновь появились на берегах Феодосийского залива. В 1313 году в Орду было направлено посольство из Генуи, договорившееся с ханом об условиях возвращения генуэзцев на развалины Кафы, а в 1316 году возрождающийся город получил новый устав. Заметим, что, несмотря на льготное положение и Владимирской Руси, и Южного берега Крыма, итальянцам от Орды все же доставалось явно больше. Мало того, если в русских разборках ханы участвовали не очень охотно, как правило, под давлением самых влиятельных русских князей, таких как драчливые старшие сыновья Невского (конкретно – Андрей и Дмитрий) или ханский зять Феодор Ярославский, в Крым ордынцы вваливались сами. Но это – с одной стороны.

С другой же – мы видим, что они же часто и провоцировали татар. То сына (в роли посла, кстати) прибьют, то детей голодающих в рабство продадут. Причем открыто, деньги, деньги любой ценой. А все потому, что тут-то и сказалось: Орда, как и Русь, имела евразийский менталитет с веротерпимостью и жалостью к бедным или попавшим в беду. А итальянцы, особенно генуэзцы, ментально принадлежали к римско-атлантической цивилизации, где во главу угла ставились прежде всего деньги.

Период после восстановления генуэзской колонии в Кафе и вплоть до конца XIV века стал временем расцвета этого города. Устав 1316 года еще проникнут осторожностью генуэзских властей по отношению к татарам и венецианцам, сумевшим вновь закрепиться в Солдайе. Слишком памятны были события 1308 года. Поэтому подданным Генуи запрещалось оставаться в Солхате (столице золотоордынской провинции в Крыму, тюркское название города – Кырым, современное – Старый Крым) дольше восьми дней, разрешалось только закупать в этом городе товары, но нельзя было доставлять туда товары из Кафы. Еще более жесткие ограничения вводились на контакты кафинцев с Солдайей, в которой они могли задерживаться лишь на три дня, причем продавать или покупать что-либо в этом месте строго возбранялось. И теперь, при новом хане, тяжелее стало опять венецианским конкурентам из Солдайи. Константинополь по-прежнему не доверял венецианцам. А Орда прислушивалась к мнению Византии. Набеги на Солдайю продолжались. В итоге генуэзцы почувствовали себя увереннее, и Кафа вновь заняла прежние позиции торгового центра, а затем стала ключевым пунктом, своеобразным регулятором коммерческих связей всего Черноморского бассейна.

Генуэзцы вели в Крыму в основном посредническую торговлю, предпочитая не ездить в далекие страны самим, а пользоваться товарами, привозимыми купцами из других стран. Посредническая торговля приносила большие прибыли. Значительное место занимала также торговля сырьем и продуктами самого Крыма. С полуострова вывозились рыба, икра, соль, невыделанные шкуры, а также хлеб с Прикубанья.

Солдайя в этот период становится укрепленным поселением и административным центром сельскохозяйственного округа. Главным занятием не только сельских жителей, но и горожан становится земледелие, в частности, возделывание и обработка винограда. Многие солдайцы большую часть года проводили за пределами города, в деревнях, где имели свои дома и занимались сельским хозяйством. Так, в протокольных записях показаний Космы и Константина, имевших свои дома в деревне Карагай, указывается, «что два дома (в Карагае) заняты ими… что они живут в них, когда ходят туда работать, даже зимой, когда есть работа, но что сами они уже свыше сорока лет являются жителями Солдайи, имеют свои дома в Солдайе, в Карагай же уходят и приходят, когда там работают». Консул Солдайи в письме консулу Кафы сообщает, что «помимо карагайцев, есть и такие люди, происходящие из Солдайи и имеющие в ней свои дома, которые живут и работают в Ортолане, Сартане и других селениях. И платят там десятину татарам; в нашем же городе, когда они пребывают в нем, несут караульные повинности и платят подушную подать».

Основной поток восточных товаров шел теперь через Тану – поселение в устье Дона, совместное владение Венеции и Генуи. (Позже Венеция возьмет верх в этой важнейшей точке – устье Дона, где сходились донской путь из Москвы и караванный – из Китая.) Помимо этого, в XIV веке Кафа связывается прочными торговыми контактами с Русскими землями (через Азовское море, быстро растущую Тану и вверх по Дону – до Москвы, Смоленска, Новгорода – часть русских мехов, воска, пеньки, смолы, леса пошла напрямик в Южную Европу; этот путь стал замещать бывший «из варяг в греки», причем он был удобней, т. к. на нем не было днепровских порогов). Значительное место в торговом обороте города занимали продукты, производимые непосредственно в Северном Причерноморье: овчина, кожа, зерно, соль, рыба, икра.

Одним из главных торгово-экономических партнеров Кафы с самого начала стала Зихия (Zichia). На территории между Таной (Азовом) и Себастополисом (Сухумом), заселенной в те времена черкесами, в XIII–XV веках было много торговых поселений генуэзцев. Все эти поселения, в большинстве случаев кварталы, размещались в приморских зихских (черкесских) населенных пунктах и городах. Генуэзцы в Зихии поселялись исключительно с согласия местных князей или вождей. К 1333 году относится письмо Папы Римского Иоанна XXII к черкесскому князю Верзахту, который был обращен в католичество падре Франческо ди Камерино, проповедовавшим в Воспоро (Керчи).

Папа благодарил Верзахта за «усердие» в пользу католицизма. Сообщают также о принятии католичества князем Милленом. Проповедь католицизма, по всей видимости, имела значительные успехи. В начале XV века черкесы уже имели католического архиепископа с резиденцией в Матреге. Вот это уже напрягало ханов и их московских партнеров. Несмотря на свою веротерпимость, и Русь и Орда понимали, что у католиков и папских легатов проповедь была связана с политикой. Поэтому высадка католических миссионеров с острова Крым на Северный Кавказ напрягала. Одновременно итальянцы усилились, как и католическая Европа в целом, в военном отношении.

[ZHAN]

В то же время для Руси при Золотой Орде, по крайней мере до прихода к власти узурпатора Мамая, который опирался на таврические владения, Крым оставался благоприятным и довольно гостеприимным местом. Как доказал Шарль Верлинден, до распада Золотой Орды в XV веке русских пленников и рабов на черноморских рынках не было. Торговля росла. Полуостров был похож на земли Руси и Золотой Орды веротерпимостью, равностью людей перед законом и судом, богатой торговлей, в которой московские купцы принимали активное участие. Мало того, у Руси в Крыму была своя точка опоры – православное княжество Феодоро. Осколок Византии после 1204 года, так же как и итальянцы, бывший в легкой даннической зависимости от Орды, имеющий свою бухту Каламита недалеко (опять-таки) от сегодняшнего Севастополя. Орда только поощряла русских «сурожан».

Во-первых, это была здоровая конкуренция итальянцам. А во-вторых, русские были нужны не только в устье Дона и Азове, но и в самом Крыму. И не только татарам, но и итальянцам – в силу важности русской транзитной торговли для всей Восточной Европы XIII–XV веков.

Так, в 1330-е годы объем торговли итальянских колоний через Крым – Азов с Золотой Ордой составлял около 350 000 венецианских золотых дукатов («червонцев»). Потом наступила пандемия чумы и восстановление объемов торга. Об этом можно судить по сказанному в завещании дожа Венеции Т. Мочению: 3 большие галеры в год отправляются из Венеции на Босфор, 4 – на Бейрут, 3 – на Александрию. Учтем, что на Египет шел основной поток золота, поэтому это направление стоит 40 % и 30 % – на Босфор.

«Серия войн в середине XIV века, в которых Венеция и Генуя противостояли друг другу, реально закончилась Туринским миром 1381 года, по условиям которого Венеция изгнала Геную с самых прибыльных рынков восточного Средиземноморья».

(Джованни Арриги.)

Поэтому сказанное Томмазо Мочению в 1423 году для Венеции можно отнести к пропорциям восточной торговли XIV века в целом. И еще одно свидетельство:

«О росте венецианского могущества и кораблестроения говорит политическое завещание дожа Томмазо Мочению, определившего (возможно, с некоторыми преувеличениями) общий доход Венеции в 1423 году в 774 тыс. дукатов, из которых 376 тыс. (или 48,6 %) поступали от заморских владений и морской торговли. В ежегодной навигации участвовало 45 галер с экипажем 11 тыс. моряков».

(С.П. Карпов. «Трапезундская империя и западноевропейские государства в XIII–XV вв.».)

А мы знаем по переводу завещания Мочению, что на вложенные в торговые операции 10 млн дукатов Республика получает 14 млн дохода. То есть годовой доход в 376 000 дукатов соответствует 1 400 000 дукатам годового объема торговли. Пропорционально. В данном случае речь идет о величине именно левантийской торговли. Тогда вместе с Генуей, которая, ослабев, продолжала торговлю в Леванте, мы получим опять около 2,25 млн дукатов. Таким образом, мы видим: Венеция богатеет, она имеет еще крупные внутренние доходы от манипуляций золотом и серебром, роста мануфактур. Генуя – в экономической депрессии. А объем левантийской торговли в XIV веке, при сложении данных Дж. Арриги и С.П. Карпова, составлял 2,25 млн дукатов, 750 000 (1/3 часть) из которых шла на боспорское направление. И из них все те же 350–375 тыс. венецианских дукатов – торговля итальянских республик с Золотой Ордой в год.

Об этом довольно много пишут. О чем пишут реже – размер русской торговли с Ордой по Волге и Дону составлял 700 000 золотых дукатов в год. Чтобы было понятно: внешняя торговля России при Алексее Михайловиче в 1650-х годах составляла 1 500 000 золотых дукатов. Что, с учетом революции цен, примерно равно торгу Руси с Ордой при Калите и Донском. Вот в чем фишка.

Еще одна фишка. В целом основным манипулятором слитками и монетами серебра и золота были не Русь и Ганза, а Венеция. Но она оперировала в основном в Египте и Иране (через Бейрут, Малую Азию и Трапезунд). И золотом, и серебром. Опираясь при этом на поставки золота из Африки по отлаженным каналам. Орде же нужно было (в менее жарком климате) именно серебро. И Русь здесь была вне конкуренции, поставляя ганзейское серебро с немецких и чешских рудников в больших количествах на продажу в Золотую Орду оптом, не забывая в первую очередь и о своих потребностях в слитках, гривнах, полтинах серебра. Ежегодный приход серебра через Ригу – Новгород в XIV веке составлял 5 тонн против 2,8 тонны через Азов (Н. Хан, Дж. Мартин). Заметим, что на Севере это был единый ганзейско-русский поток, который снабжал потребности Руси, а остальное шло на продажу. Ганзе это было тоже выгодно, так как она стабильно получала по кратчайшему пути (через Северную Русь из Золотой Орды) товары Востока. Недаром тот же Карамзин писал, что

«пряные зелья, шелковые ткани у нас были существенно дешевле, чем в Германии».

В то же время в Азове сходилось два потока: итальянский и малоазийский. Кроме того, значительная часть азовского серебра тоже была русского происхождения, доставляемая для сделок в Азов (чаще – «сурожанами»). Таким образом, торговля с Северной Русью была основным источником поступления в Крым серебра. Тем ценнее были для Орды и Италии русские партнеры.

Кроме того, властям Золотой Орды было выгодно иметь портовый город, куда могли бы приходить морские суда из Средиземноморья и купеческие караваны с Востока. С центральными владениями хана в Нижнем Поволжье Азов связывал прямой и короткий путь. При участии итальянских купцов Азов стал крупнейшим центром региональной и международной торговли на пересечении торговых путей Запада и Востока: в страны Средиземноморья, на Русь, в Поволжье и Среднюю Азию, на Кавказ и в Персию, а через нее – в Индию и Китай.

Живший в первой половине XIV века флорентийский купец Франческо Бальдуччи Пеголотти привел в своем путеводителе «Практика торговли» обширнейший список товаров, проходивших через Азов (Тану): восточные пряности, различные виды тканей, хлопок, полотна, сукна, холсты, пушнина, кожи, рыба, икра, сало, сыр, растительное масло, зерно, вино, мед, воск, железо, медь, олово, золото, жемчуг, янтарь и рабы. В Европе город расширительно называли Таной, а в Московском государстве – Азовом. И что интересно: книга Пеголотти издана примерно в 1319–1320 годах. Она стала главным, самым авторитетным настольным учебником и справочником для средиземноморских купцов XIV–XV веков. Но при перечислении товаров, шедших в Тану с Востока, на первые места по суммарной стоимости товаров Франческо ставит русские меха и воск, и только потом идут шелка и пряности Азии!

Таким образом, Крым до распада Золотой Орды был кормильцем русской экономики. А православных русских людей никто не называл здесь еретиками, как в той же Риге или Кенигсберге, хотя они тоже были важны для нашей торговли.

[ZHAN]

В 1363 году войско крымского эмира, отправившееся грабить литовские земли, было разбито недалеко от Буга, у реки Синие Воды, великим литовским князем Ольгердом. После Великой междоусобной Замятии в шестидесятых годах XIV века Золотая Орда разделилась на две части – восточную и западную, где в Северном Причерноморье и Крыму в 1367 году пришел к власти темник Мамай, опиравшийся на местные половецкие племена, получившие название «татары». Мамай, происходивший из рода Кийян, враждебного Чингисхану, женатый на дочери ордынского хана Бердибека, сумел создать подчиненное лично ему Причерноморское ханство, в которое входили антиордынские улусы с населявшими их половцами, ясами и касогами (адыгами). Мамай вел гибкую внешнюю политику, получив в свои союзники Геную, имевшую колонии по всему южному побережью Крымского полуострова.

Разгромленный в 1380 году на Куликовом поле Мамай был добит чингизидом Тохтамышем, потомком тринадцатого сына Джучи. На сторону Тохтамыша перешли при встрече двух войск у реки Калки, в районе современного Мариуполя, воины совсем недавно всемогущего темника. Мамай ушел в Крым, где и был убит своими союзниками генуэзцами.

Сам золотоордынский хан Тохтамыш, хотевший восстановления могущества Орды, затронул интересы «железного хромца» Тимура, называемого на Руси Тамерланом, властителя громадного среднеазиатского государства со столицей в Самарканде. После серии сражений 1389, 1391 и 1393 годов войска Тохтамыша, несмотря на советы русских и казанских воевод, спасших его в 1393 году, двинулись на юг. Русские, литовцы и казанцы отказали в помощи, считая поход на юг неразумным. И в битве на Тереке в 1395 году войска Тохтамыша были страшно разбиты и отошли к Каме, а воины Тимура, получая обещанное вознаграждение, ограбили земли по Днепру, взяли Елец, пограничный город Московского княжества, разграбили и Азов. Тимур уничтожил столицу Золотой Орды – Сарай Берке.

В Крыму находился улус сторонника Тохтамыша Бек-Хаджи, и, преследуя его, один из отрядов Тимура вторгся в Крым и подверг его разгрому и опустошению, пройдя от Перекопа до Керченского залива и уйдя на Таманский полуостров. Войска Тимура разрушали крымские города, уничтожая конкурентов самаркандских купцов. После ухода войск Тимура в Крыму попытался закрепиться Тохтамыш, осадивший в 1396 году генуэзскую Кафу, но вынужден был оставить Крым и ушел к великому литовскому князю Витовту Кейстутьевичу. Получив от него военную помощь, Тохтамыш в 1397 году вернулся в Крым и 8 сентября даже одержал победу над отрядом войск хана Белой Орды Тимур-Кутлука, но зимой 1398 года был разбит объединенными войсками Тимур-Кутлука и Едигея и ушел назад в Литву.

В 1399 году главой Золотой Орды стал командующий ее войсками эмир Едигей. Разгромив польско-литовскую армию князя Витовта и вступившего с ним в союз Тохтамыша, в этом же году он совершил поход на Крым, где еще были союзники разгромленного хана Тохтамыша, во время которого разграбил и сжег многие его города. Разрушенный им Херсонес больше не смог полностью восстановиться.

К 1417 году Едигей изгнал из Крыма и вообще из Северного Причерноморья детей Тохтамыша, но в 1420 году был убит. В 1420 году в Крыму ненадолго появился сын Тохтамыша и заодно ставленник Москвы Кадыр-Берди, провозглашенный ханом с помощью князей Ширинских и Витовта, но вскоре он также был убит.

Русский историк В.Д. Смирнов в своей работе «Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века», напечатанной в Петербурге в 1877 году, писал:

«Несмотря на разные смуты и беспорядочность в центральном правлении Золотой Орды, несмотря на беспрерывную смену ханов и явную зависимость их от таких всесильных временщиков, каков был Идигу (Едигей), все же татарский элемент продолжал систематически приливать в Крым. И пускать там корни, не ограничиваясь притом центральною степною территориею полуострова, а простираясь и далее к гористому прибрежью. Из всех составных частей обширной территории золотоордынского царства эфемерные претенденты на владычество в нем считали Крымский удел, вследствие его изолированного положения, наиболее надежным убежищем в случае своего неуспеха в исконных становищах ханов Золотой Орды. А чтобы заручиться союзниками и приверженцами, они охотно дарили своим соплеменникам земли сомнительной принадлежности».

Так стало рождаться Крымское ханство. И если в Казанском, Астраханском и Сибирском ханствах основу составляли татары-труженики, то в Крыму – татары-беженцы. Но пока эти татары были веротерпимы, соблюдая традиции Золотой Орды. И большинство населения в XV веке все еще составляли христиане, причем православные.

В первой половине XV века Золотая Орда как единое целое прекратила свое существование и распалась на отдельные полусамостоятельные ханства, в которых утвердились свои ханские династии. В междуречье Иртыша и Тобола образовалось Сибирское ханство, на Средней Волге было создано Казанское царство. Самым большим государственным образованием стала Большая Орда, занявшая степи между Волгой и Днепром. Ханом Большой Орды при поддержке нового литовского князя Свидригайло стал внук Тохтамыша Сейид-Ахмет, родившийся и выросший в Литве. В 1437 году из-за распрей с Сейид-Ахметом и другими татарскими ханами Улук-Мухаммед покинул золотоордынский престол и вместе со своим сыном Махмутеком в приволжских степях создал Казанское ханство. В 1438 году от Большой Орды отделились ногайские племена, кочевавшие по берегам Азовского и Черного морей, и Крымский улус, выделившийся в отдельное ханство.

За наследство Золотой Орды быстро началась борьба между Москвой и Литвой. Сначала до появления в Таврии турок-османов. Причем русские действовали по большей части торговыми козырями на речных путях: Волге, Каме, Дону, Вятке, рекам Сибири (и военные кампании, подобно славянам и викингам эпохи темных веков), а литовцы предпочитали делать персональную ставку на более близких им ханов с дальнейшим оказанием им политической и военной помощи. Но главную роль все же играла Госпожа География. Вследствие чего Казань и Сибирь стали сразу привязываться с выгодной им речной торговой системой России. А в Крыму до прихода турок усиливалось влияние Литвы. Хотя и московские «сурожане» составляли им очень сильный противовес.

Татарские племена, населявшие Крым и Северное Причерноморье, какое-то время признавали своим ханом эмира Едигея, правителя Большой Орды. Часть этих племен стали называться ногаями и вместе с его сыном Нураддином основали Ногайскую Орду, окончательно оформившуюся как государственное образование к 1440 году. Отметим этот факт особо, ибо Орда Ногайская позже, разрываясь между хищной Турцией и работящей Россией, принесет нам множество проблем.

Родоначальник новой династии Хаджи Гирей появился в Крыму в 1433 году. Княжество Феодоро, торговый союзник Москвы и конкурент генуэзцев, население которого составляло 200 000 православных христиан (почти половину населения Крыма), в то время как общее население итальянских колоний не превышало 150 000 человек (из которых треть была сосредоточена в Кафе и ее окрестностях), заключило договор о помощи с Хаджи Гиреем и осенью 1433 года захватило крепость Чембало. Это показывает, что до появления на крымских берегах Османской Турции Крым не был врагом православных христиан, а скорее наоборот, видел в них союзников против католического засилья. Генуя ответила масштабным походом.

Сенат Генуи и Банк Святого Георгия послали в Крым эскадру из двадцати галер с шестью тысячами солдат под командой Карло Ломеллини.

[ZHAN]

580 лет назад Крымский полуостров оказался в центре европейской политики. В октябре 1433 года знатный генуэзский рыцарь Карло Ломеллини был выбран предводителем армии, которая отправлялась на завоевание Крымской Готии. Основные события экспедиции, включая трагическую развязку, пришлись на лето следующего, 1434 года.

После того как в 1204 году армия участников четвертого Крестового похода, взяв штурмом Константинополь, уничтожила древнюю Византийскую империю, в Черное море все активнее стали проникать итальянцы. Жители православных городов Таврики, потерявшей традиционные политические связи с Константинополем, не могли оказать успешного сопротивления захватчикам с Запада.

В 40-х годах XIV века кафинцы отняли «без сопротивления у гордых, беспечных и несогласных между собою» греческих князей важный порт Чембало (ныне часть Севастополя – Балаклава). На другом конце полуострова важным опорным пунктом для генуэзцев стал порт Воспоро (Керчь), где генуэзский консул сменил местного аланского архонта. В 1365 году они захватили ослабленную татарскими набегами и внутренними раздорами Сугдею (Судак). В 1380–1387 годах добились от татар передачи им Приморской Готии – территории Южнобережья от Фороса до Алушты.

Но в начале XV столетия снова усилился соперник – православное княжество Феодоро с центром на плато Мантуи. Его правитель Алексей, породнившийся с византийскими императорскими династиями Комнинов и Палеологов, считал себя законным наследником всех бывших владений Византии на полуострове, что отразилось в принятии им греческого титула «ауфента (владетеля) Феодоро и Поморья». В начале XV века Алексей I проводил активную политику по укреплению военно-экономического положения княжества. Была восстановлена крепость Каламита, под защитой которой находился порт Авлита. В противовес генуэзским крепостям Капитанства Готия были построены небольшие укрепленные пункты в нижней части южного склона Главной гряды. Эти укрепления феодоритов контролировали горные перевалы, через которые осуществлялась сухопутная связь с Южным берегом Крыма, и препятствовали дальнейшему продвижению генуэзцев в глубь Феодоро.

Так, генуэзскую крепость Луста (Алушта) контролировала довольно мощная крепость феодоритов Фуна у подножия горы Демерджи. Неподалеку от Генуэзской крепости на скале Красный Камень (современное село Краснокаменка над Гурзуфом) феодориты воздвигли небольшое укрепление Гелин-Кая, которое контролировало дорогу через перевал Гурзуфское седло. Остатки оборонительной стены укрепления Гелин-Кая на Красном Камне сохранились до наших дней.

Это все давало Алексею право применять родовой герб Палеологов – изображение двуглавого орла – в качестве государственного герба княжества Феодоро. Причем изображение двуглавого орла на гербе Феодоро появилось раньше, чем на гербе Московского княжества, откуда оно перешло на герб Российского государства.

Видя, что князь Алексей не смирился с потерей приморских земель, генуэзцы в 1411 году выплатили феодоритам 1400 аспров (аспр – средневековая серебряная монета) отступных за захваченные территории. Такие выплаты генуэзцы производили до 1422 года. А в это время феодориты готовились к освобождению Южнобережья из-под власти генуэзцев, которые, в свою очередь, укрепляли оборону.

В 1422 году конфликт между Феодоро и генуэзцами перерос в активные военные действия. Вначале Алексей отвоевал у генуэзцев крепость Чембало, расположенную недалеко от Мангупа, столицы феодоритов. Однако в том же 1422 году генуэзские войска под командованием Пьеро Джовани Майнери отбили Чембало у феодоритов. Военные действия продолжились и в следующем, 1423 году: князь Алексей захватил Алушту, Партенит и Гурзуф.

В 1424 году между генуэзцами и Феодоро было заключено перемирие. В результате Гурзуф, Партенит и Алушта вернулись в состав княжества Феодоро. В 1427 году в Партените был восстановлен храм Святых Апостолов, основанный еще в VIII веке Иоанном Готским. Во время раскопок Партенитской базилики в 1869 году В.Д. Струковым была найдена каменная плита с надписью на греческом языке. Надпись гласит:

«Этот всечестный и божественный храм святых, славных и первоверховных апостолов Петра и Павла был построен с основания в давние времена иже во святых отцом нашим архиепископом города Феодоро и всей Готии Иоанном Исповедником, ныне же возобновлен, как он зрится, митрополитом города Феодоро и всей Готии Дамианом в лето 6936 года в десятый день сентября» (т. е. в 1427 году).

Восстановление Партенитского храма по инициативе митрополита Дамиана могло быть произведено лишь в том случае, если Партенит и Гурзуф будут возвращены под власть князей Феодоро. Но противостояние генуэзцев и феодоритов на этом не закончилось.

[ZHAN]

Совершенно особое место в генуэзской колониальной империи в Северном Причерноморье занимала крепость Чембало. Балаклавская «гавань Символов» (отсюда искаженное итальянское «Чембало»), надежно защищенная от штормов и скрытая со стороны моря прибрежными скалами, с древних времен была известна как одна из самых удобных бухт в Крыму. Неудивительно, что она привлекла внимание генуэзских купцов, стремившихся реализовать свою программу установления торговой монополии в Черном море. О том, какую роль придавали ей в Кафе, свидетельствует один из генуэзских архивных документов, где Чембало названо «главой всей Готии» (caput totius Gothie).

После того как татары в 1345 году уничтожили временные укрепления крепости, генуэзцы приступили к строительству капитальных укреплений. Во второй половине XIV века они проводили здесь активные фортификационные работы. На западной вершине горы Кастрон у самого входа в бухту была построена цитадель города Чембало, состоявшая из четырех башен. Одну из них освятили во имя св. Николая, и название «замок Святого Николая» нередко встречается в документах из генуэзских архивов.

Положение цитадели позволяло контролировать вход в бухту, однако на случай нападения со стороны суши город был слабо защищен. Поэтому в 1422 году феодориты легко выбили генуэзцев из Чембало. И хотя уже в следующем году отправленный из Кафы отряд вернул город обратно, генуэзская администрация в срочном порядке начала постройку нового пояса оборонительных сооружений, защищавшего город с востока, откуда предполагалось нападение князя Алексея. Протяженность новой восточной линии обороны составила 245 метров, она была укреплена пятью башнями, руины которых сохранились до наших дней.

[ZHAN]

Однако мощные стены – хотя и важный фактор в обороне любого города, но все же не единственный. В этом всего через несколько лет после первой войны с феодоритами смогла убедиться администрация генуэзских колоний в Черном море.

Большинство населения Чембало – а оно насчитывало 1000–1400 человек – составляли православные греки и готы, которых католики-генуэзцы третировали как людей второго сорта. Неудивительно, что их симпатии были полностью на стороне единоверцев из княжества Феодоро.

Согласно Уставу генуэзских колоний 1449 года генуэзский гарнизон Чембало составлял 40 «солдат стрелков хороших и надежных со своим оружием и двумя баллистами у каждого». Дополнительно в цитадели города, известной по генуэзским источникам как «замок Святого Николая», было размещено еще 9 солдат во главе с подкомендантом. К ним также стоит добавить полицейскую часть из пристава, трех его помощников и четырех конных наемников-оргузиев, набиравшихся из числа местного населения.

Учитывая такой баланс сил, неудивительно, что когда в феврале 1433 года в Чембало началось восстание против генуэзских колонизаторов, поддержанное правителем Феодоро Алексеем, малочисленный генуэзский гарнизон не смог противостоять восставшим. Захвату Чембало предшествовала дипломатическая переписка между консулом Кафы и правителем Феодоро Алексеем, который требовал передать ему прибрежную Готию и Чембало, а также контакты правителя Феодоро с извечными врагами генуэзцев – венецианцами, державшими его в курсе международной политической конъюнктуры.

Восстание произошло зимой 1432/1433 года. Поскольку генуэзцы могли оказать поддержку своей колонии главным образом по морю, время было выбрано весьма удачно: в штормовой сезон навигация у Крымского побережья значительно затруднена и генуэзским кораблям трудно было вовремя прийти на помощь гарнизону крепости.

Как свидетельствует о событии генуэзский хронист Иоанн Стелла,

«Крепость Чембало… с помощью неких греков, жителей города этой крепости, после заговора передана была под власть некоего знатного человека греческого происхождения, который обычно называется государь де Лотодеро и носит имя Алексей».

[ZHAN]

Генуэзцы не могли уступить феодоритам Чембало. Этот город с судостроительными верфями и удобной гаванью, куда могли заходить корабли во время плавания вдоль северных берегов Черного моря, был важнейшим звеном в цепи укреплений генуэзской Газарии. С захватом Чембало присоединение феодоритами прибрежной Готии становилось вопросом времени.

Летом 1433 года из Галаты в направлении Крыма выплыл военный флот под командованием Бартоломео ди Леванто.

Галата – генуэзская крепость на Босфоре – была центром колониальной империи на Востоке. Она не раз с успехом бросала вызов императорам обедневшей и разорванной на части врагами Византии.

Но феодоритский гарнизон Чембало и местные жители оказали столь ожесточенное сопротивление, что генуэзцам пришлось отступить.

[ZHAN]

В октябре 1433 года в Генуе под торжественный звон колоколов и ликующие возгласы толпы командиром флотилии, снаряженной для карательного рейда в Таврику, был избран выходец из аристократической семьи Карло Ломеллини.

Хотя Генуя после неудачной войны с Венецией была сильно истощена, ее власти взяли в Банке Святого Георгия ссуду для снаряжения кораблей и вербовку наемников. По некоторым оценкам, только жалованье последним составило около 6 миллионов аспров.

Флот был готов к началу марта 1434 года. Он состоял из 10 галер, 9 талей и 1 галиота, к которым позже присоединился еще один галиот. Эскадра подняла якорь в Генуе и направилась к Хиосу. Здесь продолжилась вербовка морских и сухопутных команд.

Общая численность экспедиционного корпуса составила более 8000 наемников и матросов – внушительная по тем временам сила.

31 мая генуэзская эскадра вошла в воды Черного моря.

[ZHAN]

4 июня 1434 года жители Чембало увидели генуэзские корабли, один за другим бросавшие свои якоря на внешнем рейде Балаклавы. Вход в узкую бухту преграждала заградительная цепь. На следующий день, 5 июня, едва рассвело, корабли спустили на воду шлюпки, которые направились к входу в бухту с целью разрубить цепь. Защитники Чембало пытались помешать этому, обстреливая нападавших из крепости. Завязался жестокий бой – генуэзцев поддержали корабли эскадры, и им в конце концов удалось выполнить поставленную задачу.

«Вслед за этим натянут был конец (цепи) ко входу в гавань, и корабли один за другим, стянувшись до самого порта с большими и многими орудиями и машинами, заняли в тот же день каждый свое место», – писал участник событий.

На следующее утро солдаты сошли с кораблей и попробовали овладеть крепостью штурмом. В результате жестокого сражения погибло много людей, однако взять Чембало генуэзцам так и не удалось. Тогда 7 июня, в понедельник, они сняли с кораблей орудия, и батарея начала артиллерийский обстрел.

Построенные генуэзскими фортификаторами укрепления не были рассчитаны на применение артиллерии, поэтому в тот же день одна из башен была разрушена, равно как и примыкавший к ней участок стены.

После артиллерийского обстрела, длившегося весь понедельник, утром следующего дня генуэзцы, чье численное преимущество было подавляющим, вновь пошли на штурм. Боевой дух защитников к этому моменту был сильно подорван. В ходе утреннего штурма осаждавшим удалось захватить главные ворота, прилегавший к которым участок стены был разрушен огнем из пушек днем ранее.

Около 70 защитников во главе с сыном князя Алексея смогли укрыться в крепости Св. Николая. Однако все резервы к сопротивлению были исчерпаны. Наемники Ломеллини быстро овладели и этим рубежом обороны.

В городе началась страшная резня, пощаду получили лишь сын князя и несколько его приближенных. Их отвели на галеры и заковали в цепи.

[ZHAN]

После захвата и разграбления Чембало Карло Ломеллини разделил свою армию на две части. Корабли, снявшись якоря, отправились морем к Каламите (Инкерман), тогда как другой отряд пошел по сухопутной дороге.

«Девятого июня галеры вышли из бухты и высадили пехоту около Каламиты, – пишет участник событий, – требуя от жителей этой местности сдаться. Эти ответили, что если будет им дана пощада со всем их имуществом, то на другой день вечером они сдадутся. 10 июня утром многие из оставшихся в Чембало солдат отправились сухопутным путем в Каламиту, но, заметив, что никто из осажденных не показывается, солдаты образовали ряды и приблизились к Каламите с лестницами и прочими снарядами. Не встретив однако никакого сопротивления, солдаты вошли в местность и увидели, что все жители убежали, унеся с собою все свое имущество. Тогда солдаты предали огню все дома. Все сгорело. От Каламиты остались одни торчащие стены, и солдаты вернулись обратно в Чембало».

Далее сухопутная армия, поддержанная флотом со стороны моря, прошлась огнем и мечом по побережью Готии, «грабя все, что попадалось на пути, и требуя от жителей полной покорности генуэзцам».

[ZHAN]

Уже 12 июня сам Карло Ломеллини и большая часть войска находились в Кафе. В этот день состоялся военный совет с участием представителей местной администрации. О подробностях этого судьбоносного для генуэзской армии заседания мы знаем из письма Никола де Порта к Маттео Ломеллини.

На совещании был озвучен план похода против Солхата – богатого торгового города, который принадлежал хану Хаджи Гераю (ныне Старый Крым). Главными подстрекателями к войне с Крымским ханством были кафинские власти, полагавшие, что настал удачный момент, чтобы расправиться с ненавистным ханом, известным своей антигенуэзской политикой и союзными отношениями с господами Феодоро. В свою очередь командиры кораблей и военные советники высказались против этой авантюры. Тем более что, по словам Никола де Порта, Хаджи Герай хотел пойти на уступки и отправил в Кафу посольство с предложением заключения мира на выгодных для генуэзцев условиях. Однако под давлением горожан Ломеллини согласился принять участие в походе на Солхат.

14 июня у главных ворот латинского бурга Кафы Карло Ломеллини произвел военный смотр своей армии, а утром 22 июня итальянские наемники и примкнувший к ним отряд кафинцев численностью около 2000 человек выстроились в боевой порядок и двинулись на Солхат. Общая численность армии, выступившей из Кафы, по разным оценкам, составляла 8000 человек.

Когда около 9 утра Карло Ломеллини в окружении 60 всадников выезжал из городских ворот, произошел непредвиденный инцидент – знаменосец, несший штандарт Генуэзской республики (червонный крест на серебряном поле), сломал древко об арку ворот. Несмотря на этот дурной знак, войско было воодушевлено надеждой на богатую добычу и приветствовало Ломеллини радостными криками: «Вперед!»

Произошедшая затем катастрофа, видимо, в первую очередь объясняется традиционным презрением западных вояк к восточным «варварам», равно как и грубейшими просчетами самого Ломеллини и его штаба. Из-за июньского зноя солдаты положили свои доспехи, мечи и самострелы на повозки, число которых превышало 600.

«Все шли налегке, как бы на какой-нибудь праздник», – пишет участник событий, недвусмысленно давая понять, что генуэзцы готовились не к военным действиям, а к грабежу мирного населения Солхата. Нетрудно представить, что многотысячная колонна с таким большим обозом должна была растянуться по дороге из Кафы в Солхат на несколько километров.

Когда авангард, состоявший из судовых офицеров и другого начальства, достиг местности Кастадзон в пяти милах от Солхата, генуэзцы увидели на вершине холма несколько всадников-татар, пускающих в них стрелы. Конные офицеры и командиры наемников при виде татар рассыпались в разные стороны. Некоторые, будучи без оружия, спешились и бросились бежать в сторону обоза.

«Войско, которое шло по дороге, не отдавая себе отчета в том, что происходило, вообразило, что имеет пред собой громадное число неприятеля. Не заботясь о том, чтобы взять с повозок оружие и самострелы, первые ряды тоже побежали в беспорядке», – писал очевидец.

К моменту, когда появились основные силы татар (около 5000), генуэзцы уже в панике бежали, побросав вооружение. Вряд ли стоит называть произошедшее в дальнейшем сражением. Конные татарские отряды преследовали бегущих в панике безоружных генуэзцев и рубили их саблями. Бойня продолжалась около пяти часов, и если бы не наступила ночь, количество жертв могло бы быть еще больше. Некоторым удалось достичь Кафы и скрыться там, другие прятались среди трупов, притворяясь мертвыми.

Армия Ломеллини потеряла только убитыми около 4000 человек, то есть 50 % личного состава.

С наступлением ночи татары прекратили преследование, собрали обоз и отправились в Солхат, где устроили большой праздник. Благодаря этому многие прятавшиеся среди мертвых солдаты Ломмелини смогли вернуться в город, из ворот которого они столь самоуверенно отправились грабить Солхат лишь несколько часов назад.

На следующий день воины Хаджи Герая вернулись на поле боя и принялись отрубать головы убитых. По примеру Тамерлана их сложили в две высокие пирамиды в качестве зловещего предупреждения жителям Кафы.

[ZHAN]

Деморализованная армия Ломеллини вновь оказалась в Кафе. Многие были ранены и потеряли свое оружие. Типичную судьбу одного из участников грабительского похода на Солхат позволяет проследить недавно опубликованный документ из секретного генуэзского архива:

«Антонио вернулся недавно из Кафы неимущим (pauper et inops). Он отправлялся туда ранее с флотом Карло Ломеллини. В битве у Солхата лишился всего состояния и доспехов, едва сумев спасти свою жизнь. Прибыл в Геную тяжело больным и собирался там жить трудом переписывания книг».

Капитан Ломеллини, которого итальянские историки справедливо считают главным виновником катастрофы, некоторое время оставался в Кафе и вел переговоры о выкупе пленных. Но таких оказалось немного – всего 25 человек. За них была заплачена немалая сумма в 50 000 аспров. Сам же Ломеллини во всем обвинил своих солдат.

«Наши же, которые подобно мужчинам действуют против греков, как женщины действуют против татар, сами по себе показывают спины, и бесполезно опираться на них при угрозе для нас, ибо недопустимо, чтобы [войска] сами по себе, без вражеского нападения, предпринимали бегство», – оправдывался он перед своим племянником Маттео.

Как следует из письма, командующий экспедиционным корпусом опасался, что князь Алексей, воспользовавшись разгромом его армии, совершит еще одну попытку захватить Чембало, и был готов повторно выступить в поход для защиты этой важной прибрежной крепости. 7 июля у стен Чембало появился отряд из 200 татарских всадников и потребовал сдачи города. Однако этот рейд, скорее всего, имел характер военной демонстрации, так как ни один из участников событий не сообщает о том, чтобы вопрос о передаче Чембало крымскому хану серьезно обсуждался во время переговоров о перемирии. Когда стало понятно, что войска феодоритов не придут, было принято решение отправляться обратно в Геную.

Никола дель Порта, другой корреспондент Маттео Ломеллини, сообщает, что кафинцы с мрачным чувством опустошенности и смятения проводили генуэзскую эскадру. «Когда Капитан отсюда отступил, в наших делах с этим татарским ханом не сделалось никакого порядка», – с горечью пишет он.

Правда, Хаджи Герай не смог в должной мере воспользоваться плодом военной победы, так как вскоре сам бежал в Литву, спасаясь от своего противника золотоордынского хана Улу-Мухаммеда. Но с возвращением в Таврику в начале 1440-х годов он доставил еще немало неприятностей кафинцам. Последние постоянно были вынуждены идти ему на уступки, с ужасом вспоминая разгром экспедиционного корпуса Ломеллини.

Феодориты, лишившись своего союзника, продолжили борьбу против генуэзцев в одиночку. Из немногочисленных свидетельств известно, что капитаны некоторых генуэзских судов, в том числе оставшихся в Таврике от флота Ломеллини, в последующие годы совершали набеги «на территории князя Алексея», где захватывали добычу и пленных. В Чембало вспыхивали распри и беспорядки, однако консулу Антонио Пино, назначенному в 1439 году, удалось добиться «примирения всех его жителей».

Враждующие стороны заключили мир только в 1441 году, когда, согласно генуэзским документам, «по случаю мира, заключенного с Алексеем», были освобождены пленники из Готии. Как полагают, среди них был и сын князя Алексея, взятый в плен при штурме Чембало. Условия мирного договора неизвестны, но, судя по всему, он закрепил довоенный «статус кво». Феодоритам так и не удалось захватить Чембало, но Каламита была возвращена князю Алексею. В последующие десятилетия этот принадлежавший правителям Феодоро порт стал одним из главных конкурентов генуэзской Кафы в причерноморской торговле.

[ZHAN]

В 1443 году чингизид Хаджи Гирей был провозглашен крымским ханом. С помощью войск великого литовского князя Казимира IV и при поддержке местной знати вернулся на Крымский полуостров и объявил его территорию Крымским ханством, состоявшим из собственно Крыма, Северного Причерноморья и Таманского полуострова.

В книге Сейид Мухаммед Резы, содержащей историю крымских ханов от Менгли Гирея хана I до Менгли Гирея хана II, т. е. с 1466 до 1737 года, рассказывается:

«После Мухаммеда народ избрал своим ханом Хаджи Гирея, родоначальника всех крымских ханов. Малолетством Хаджи хотел воспользоваться Сейид-Ахмед, хан Ногайской Орды и сделался самодержавным властителем всего Крыма. Хаджи Гирей с братом, сопровождаемые верным слугой, спасли жизнь свою бегством и скрывались 6 лет, покуда ширинский вельможа и любимец прежнего хана не уговорил всех знатных татар свергнуть Сейида-Ахмеда, разбитого Царем Русских Василом, и возвести Гирея на трон».

Столицей ханства стал город Крым-Солхат. Первый крымский хан подолгу жил и в Кырк-Ере (Чуфут-Кале). Недалеко от Чуфут-Кале, на берегах реки Чуруксу, Хаджи Гирей основал «Дворец в садах» – город Бахчисарай, ставший при его сыне Менгли Гирее новой крымской столицей.

В.Д. Смирнов писал:

«В Крыму взяли силу татарские беки, кочевавшие со своими ордами в самом Крыме или по соседству с ним на материке, и, не обращая внимания на то, что творилось в главном татарском гнезде, Сарае, деятельно стремились создать свой особый центр, что вскоре и осуществилось».

Сейид-Ахмет вновь изгнал Хаджи Гирея из Крыма и только в 1449 году, после договора, подписанного в Киеве вследствие двойного разгрома Сейида-Ахмеда русским войсками Великого князя Московского Василия II Темного, ослабившего политический вес хана, представителями ширинских и барынских беков и Хаджи Гирея, ему удалось прочно укрепиться в Крыму.

Политически главную часть населения ханства составили крымские татары. Первое упоминание этого этнонима – «крымские татары» – зафиксировано в начале XVI века в работах С. Герберштейна и М. Броневского. До этого население степного и предгорного Крыма называли просто «татарами». Крымские татары – «кърым татарлар» – состояли из трех народностей: предгорных татар («татили татлар»), южнобережных татар («ялыбойлю») и потомков ногаев («ногайлар») и были мусульманского вероисповедания суннитского толка. Эти народности сформировались в результате ассимиляции мигрировавших в Крым кочевых тюркоязычных племен – хазаров, печенегов, половцев, татаро-монголов, приходивших в степной Крым из северочерноморских степей, и издревле живших здесь крымских оседлых жителей горных и прибрежных частей полуострова – тавров, киммерийцев, скифов и сарматов.

На Южном побережье Крыма обитали потомки тавров и пришедшие позднее греки-византийцы, армяне, итальянцы-генуэзцы, крымские готы и аланы, караимы и крымчаки, выходцы с Северного Кавказа, славянских земель, Молдавии.

На севере, в степном Крыму, жили ногайцы.

На территории Крымского ханства закрепилось несколько форм распределения земли: ханское землевладение, бейлики – владения знати, султанское землевладение, вакуфные земли, принадлежавшие духовенству, мурзинское землевладение и общинные земли.

В Крыму находились довольно крупные земельные владения местной знати – бейлики родов Ширин – от Перекопа до Азовского моря, с центром у Кафы и Судака, и по реке Альме, Кипчак, Мансур – в евпаторийских степях. Именно их владельцы беки, носившие титул «Карачи», и играли главную роль в крымской политике, они часто решали и судьбу крымских ханов. В родословной князей Ширинских сказано об их князе Руктимире:

«Руктимир-бей всегда находился при хане, за оказанные ему верные и усердные услуги, от коих зависело сохранение его (хана) жизни и благосостояния, был возведен в первенство над всеми подвластными хану беями и народами и дано ему, Руктимиру-бею, первенство во время присутствия в диване и первые по хану с правой стороны места. Хан выдал за него свою родную сестру, от которой он, Руктимир-бей, имел сына Тегин-бея, друга знаменитого отвагой князя русского Юрия Дмитриевича, младшего сына Царя Дмитрия, наводившего страх своими делами воинскими».

В элитную часть населения входили беки, огланы-царевичи-чингизиды, мурзы – военные дворяне, магометанские священники муллы и богословы-улемы. Беки стояли во главе родов, соединявшихся в аймаки – племена крымских татар. Знать владела землей, что обеспечивало их власть над татарами-скотоводами, называемыми «черным народом». Беки имели право суда, устанавливали размеры налогов и барщины. Источники упоминают всеобщий налог, подать с урожая, пошлину с купли-продажи, таможенную пошлину, подельную или подушную подать, пошлину от продажи вина, винограда, плату за гумно и за скот.

По приказу хана беки-вассалы обязаны были выставлять войско. Татарское дворянство – мурзы – получали от беков земли в пожалованье за службу.

[ZHAN]

1453 год составил рубеж в международной жизни Средиземноморья и Кавказа. В этом году османы заняли Константинополь и тем самым как бы окончательно покончили с именем Византийской империи. Хотя этого момента ждали, он пришел внезапно, как зима в России или лето в Италии. Экспансия османов на Балканах и в Анатолии получила новый импульс. В 1458–1463 годах все бывшие византийские владения на Балканах стали османскими; в 1461 году был захвачен Трапезунд; в 1463-м – непокорная Босния. А за ней пришел черед и еще более непокорной Сербии, которая держалась почти столетие.

Е.Ч. Скржинская отмечала, что существование итальянских поселений после 1453 года было «не более чем только доживанием». Уже в 1454 году османы предприняли первую экспедицию в Крым и осадили Кафу. Эта осада не привела к взятию города и, по мнению А.М. Некрасова, «имела в значительной степени характер военной демонстрации». Но это была страшная демонстрация, наподобие той, что устроил уже туркам через два с половиной столетия русский флот, появившийся после взятия неприступного Азова у стен Стамбула. Звоночек прозвенел. В период с 1454 по 1475 год османы не предпринимали масштабных военных акций в Крыму и на Кавказе. Этот период характеризуется острой междоусобной борьбой в ханстве крымских татар. В татарской «замятие» активно участвовали генуэзцы и черкесы.

В 70-е годы XV века враждебные взаимоотношения Феодоро с генуэзцами за власть над Поморьем сменяются дружественными: в 1471 году князь Феодоро Исаак посетил Кафу и заключил оборонительный союз. К этому союзу присоединился и крымский хан Менгли Гирей. Но его окружение было слишком настроено против Кафы, которая в течение всего XV века устраивала перевороты в степном, татарском Крыму и еще и неплохо наживалась на этом. Ненависть к итальянцам вышла у них на первый план, и многие из них встречали турок не как захватчиков, а как освободителей.

В 1474–1475 годах Великий князь Московский Иван Третий, как известно из русских документов, поручал послам вести переговоры о бракосочетании своего сына (Ивана?) с мангупской княжной. Браку помешало турецкое завоевание Крыма в 1475 году. Летом 1475 года при поддержке татар турки-османы высадили свои войска на побережье Крыма и осадили Кафу, которая продержалась 5 дней, и другие прибрежные крепости, затем подошли к Мангупу. Осада длилась около полугола, 5 раз турки и татары, присоединившиеся к ним, вооруженные огнестрельным оружием и снятыми с кораблей пушками, ходили на приступ. Но уникальные природные условия и оборонительные сооружения сыграли свою роль.


Пять больших штурмов предприняли османы. Зная нрав султана, в отчаяние приходил военачальник. Только через полгода осады большим везением и хитростью удалось ему добиться победы. Турки сделали вид, будто уходят от стен города. После полугодовой обороны нервы мантуйских воинов были так напряжены, что осторожность покинула их. Князь Александр с отрядом помчался вслед супостатам, чтобы отвести душу в праведном бою. Увидев, откуда выезжали защитники, к тайной калитке ринулся из засады другой большой отряд нападавших; тут же вернулись и те, кто был приманкой. После жесточайшего боя, являвшего собой нечто среднее между панфиловцами и спартанцами, турки ворвались в крепость.

Только побоище для феодоритов морально было еще тяжелее. Ведь за что отдавали свои жизни русские и греческие герои под Москвой и Фермопилами?? Правильно, за выигрыш во времени. Как это цинично ни покажется, но то были не только отважные, но и очень расчетливые воины, которые обдуманно и дорого продавали свои жизни за время и пространство. А у феодоритов не было и этого шанса. Только право выбора умереть свободными. Поэтому бой был долгим, упорным и злым, как и вся шестимесячная осада с многочисленными штурмами. И феодориты в нем погибли практически все. С того дня Мангуп тоже превратился в часть великой Османской империи – султанский санджак…

Ворвавшись в крепость, привычные к победам турки крушили там все подряд. Помня, как на их головы летели камни и лился кипяток, янычары не щадили никого. Убили самого князя Александра и семью его, а вот малолетнего сына по приказу султана оставили в живых. В знак уважения к достойному противнику ему даже вернули (формально) полномочия княжеского наследника. Протяженность крепостного рубежа из каменных крепид и неприступных обрывов составляла почти семь километров. Эту внешнюю, главную линию обороны в XVI веке реконструировали турки. А крымские татары практически добровольно в этой жестокой войне стали верными турецкими подданными. Как незабвенный отец Остапа Ибрагимовича.

Подводя итоги татарского господства в Крыму, надо отметить, что вследствие веротерпимости и принципа равенства людей перед законом независимо от их этноса и племени до середины 1400-х годов Крым был для России по-прежнему точкой опоры.

Его торговля укрепляла русскую экономику и процесс построения единого государства. Здесь было дружественное нам православное государство крымских греков и готов. Наши связи с византийцами по-прежнему были прочными, а Золотая Орда нам, как важнейшим торговым партнерам, во всех контактах в Крыму не чинила никаких препятствий. Но вот с приходом турок все стало меняться. Мы упоминали, что в отличие от татар-тружеников на Волге и в Сибири в Крыму скопилось много татар-беженцев. Военных беженцев. Которых при желании можно было переформатировать в грабителей. Привыкших к тому же к военной организации и дисциплине, к усвоению новых тактических схем и способов боевых действий. И в этом – с начала XVI века – крылась большая угроза для Руси.

[ZHAN]

Дипломатические отношения между Московским государством и Крымским ханством в правление Ивана III оставались дружескими. Первый обмен грамотами между странами произошел в 1462 году, в 1472 году было заключено соглашение о взаимной дружбе. В 1474 году между ханом Менгли Гиреем и Иваном III был заключен союзный договор. Который, впрочем, остался на бумаге, так как крымскому хану вскоре стало не до совместных действий: в ходе войны с Османской империей крымский хан потерял поддержку своих приближенных, ханство – свою независимость, а сам Менгли Гирей попал в плен и лишь в 1478 году вновь взошел на престол (теперь уже в качестве турецкого вассала). Тем не менее в 1480 году союзный договор Москвы и Крыма был заключен вновь, при этом в договоре прямо назывались враги, против которых стороны должны были действовать совместно: хан Большой Орды Ахмат и великий литовский князь. В этом же году крымцы совершили поход на Подолию, что не позволило королю Казимиру помочь Ахмату во время «стояния на Угре».

В марте 1482 года в связи с ухудшившимися отношениями с Великим княжеством Литовским к хану Менгли Гирею вновь отправилось московское посольство. Осенью 1482 года войска крымского ханства совершили опустошительный набег на литовскую Украину. Среди прочих городов был взят Киев, разорена вся южная Русь. Из своей добычи хан послал Ивану потир и дискос из ограбленного крымцами киевского Софийского собора. Опустошение земель серьезно повлияло на боеспособность Великого Литовского княжества. Это был вынужденный союз для Москвы и гибельный для русичей Литвы. Грабя Киев, войско Крыма показало себя более жестоким и беспощадным, чем войско Золотой Орды.

Многие российские историки считают разгром Киева 1482 года более беспощадным и тотальным, чем Батыев разгром 1240 года. Более того, именно разгром 1482 года, сопровождавшийся последующими ударными набегами, разорил Киев так, что тот не мог подняться экономически до Богдана Хмельницкого и Алексея Михайловича. Аргумент: после Батыева погрома 1240 года последовали торговые договоры Александра Невского с Батыем, а затем с его преемником – Берки. Поэтому Киеву угрожали только мятежные войска Ногая и Мамая. Конечно, они тоже усложняли жизнь, и народ массово ушел на богатый Север, «к москалям». А вместе с народом – монахи, митрополиты, профессиональные дружинники, лучшие воеводы. Но кто-то оставался. И продолжал экономическую и культурную жизнь. А теперь и опасность гибели возросла, и бежать стало некуда: единая Великороссия стала другим государством.

Весной 1484 года объединенные войска султана Баязида II и крымского хана Менгли Гирея напали на Польшу. 23 марта 1489 года Польша подписала мирный договор, по которому Турция оставляла за собой захваченные земли в Северном Причерноморье. Крымское ханство на 300 лет стало вассалом Турции.

В последующие годы русско-крымский союз снова показал свою действенность. В 1485 году уже русские войска совершили поход в ордынские земли по просьбе подвергшегося нападению ордынцев Крымского ханства. В этом году золотоордынская рать вторглась в Крым. Лишь с помощью турок и ногайских татар Менгли Гирею удалось выгнать золотоордынцев из Крыма. С севера в это время на Золотую Орду напали московские войска. В 1489 году крымские татары несколько раз вторгались на Подолию. Она была опустошена ими и в 1494 году. Татарское войско вместе с турецким разгромили Галичину и Подолию в 1498 году, захватив в плен около 100 тысяч человек. В 1499 году крымская орда вновь разграбила Подолию.

Весной 1491 года золотоордынские войска двинулись к Перекопу. На выручку своего союзника Иван III двинул в степи 6-тысячное войско. Узнав о походе московской рати, золотоордынцы ушли от Перекопа.

В 1491 году, в связи с новыми крымско-ордынскими стычками, эти походы были вновь повторены.

Русская поддержка сыграла важную роль в победе крымских войск над Большой Ордой, окончательно ставшей на польскую сторону.

Попытка Литвы в 1492 году переманить Крым на свою сторону не удалась: с 1492 года Менгли Гирей приступил к ежегодным походам на принадлежащие Литве и Польше земли. В ходе русско-литовской войны 1500–1503 годов Крым оставался союзником России. В 1500 году Менгли Гирей дважды опустошал принадлежавшие Литве земли южной Руси, доходя до Бреста. Действия союзной Литве Большой Орды были вновь нейтрализованы действиями как крымских, так и русских войск.

Золотоордынский хан Шиг-Ахмет осенью 1500 годах пришел в южную Таврию и подошел к Перекопу. Прорваться в Крым ему не удалось. Он отошел к Киеву. На следующий год Шиг-Ахмет снова объявился в степях, и снова неудачно. Затем он разрушил Новгород-Северский и ряд малых городов, а затем начал кочевать между Черниговом и Киевом, уворачивая и от Москвы, и от Крыма, и от Литвы с Польшей – своих союзников, с которыми поссорился, и начал грабить.

В мае 1502 года хан Менгли Гирей собрал татар, кто мог сесть на коня, и двинулся на Шиг-Ахмета. Вблизи устья реки Сулы произошло сражение. Удар Менгли оказался внезапным. Шиг-Ахмет не успел стянуть войска, был разбит и бежал. Так прекратилось существование жалкого остатка Золотой Орды.

Разгромив наконец хана Большой Орды, крымский хан совершил новый набег, опустошив часть Правобережной Украины и Польши. Однако после удачного для Московского государства окончания войны наблюдается ухудшение отношений.

Во-первых, исчез общий враг – Большая Орда, против которой в немалой степени был направлен русско-крымский союз. Повторим – союз вынужденный.

Во-вторых, теперь Россия становится непосредственным соседом Крымского ханства, а значит, теперь набеги крымцев могли совершаться не только на литовскую, но и на российскую территорию.

И, наконец, в-третьих, русско-крымские отношения ухудшились из-за казанской проблемы; дело в том, что хан Менгли Гирей не одобрил заточение низвергнутого казанского хана Абдул-Латифа в Вологде.

Тем не менее в правление Ивана III Крымское ханство оставалось союзником Московского государства, ведя совместные войны против общих врагов – Великого княжества Литовского и Большой Орды, и лишь после смерти великого князя начинаются постоянные набеги крымцев на принадлежавшие Российскому государству земли.

Лютое столкновение – не на жизнь, а на смерть – Российского царства и Крымского ханства было предопределено: в первую очередь – географически и геополитически. Во вторую – османской идеологией. Но и тут не обошлось без польско-литовских денег.

[ZHAN]

Немного важных дат из истории Литвы и Польши.

К 1384 году относятся 2 договора Москвы с Литвой, по одному из которых князья Ягайло, Скиргайло и Корибут целовали крест Дмитрию, Владимиру Андреевичу Серпуховскому и их детям, а другой, который заключила с Дмитрием бывшая тверская княжна Иулиания Александровна, предусматривал брак ее сына Ягайла с дочерью Дмитрия Донского при условии подчинения литовского князя верховной власти князя московского и признания православия государственной религией Великого княжества Литовского.

Кстати, самое важное во всей этой истории то, что, заключая договоры с Москвой в 1384 году, литовцы четко признавали себя младшей стороной. Естественно, что они не стали бы заключать такие договоры с «пораженцем» Дмитрием, улусником какого-то неразумного налетчика Тохтамыша.

Напомним, что как раз в 1384 году в Великом княжестве Московском собиралась дань за 1374–1380 годы, а точнее, деньги «на выкуп отчины» Донского из состояния легкой вассальной зависимости в состояние независимости «де-факто». По этому договору Тохтамыш и следующие ханы Золотой Орды не могли вмешиваться в дела ярлыка Великого княжества Владимирского и Московского. Но сохраняли право на решения по ярлыкам окраинных (пограничных) княжеств, вассальных по отношению к Москве. И князья литовские наверняка знали об этом.

Однако в том же году натиск с Запада усилился, по договору в Дубиссах Ягайло уступил ордену Жмудь и обязался в течение четырех лет принять католическую веру. В 1385 году была заключена Кревская уния, по которой Ягайло принимал католичество и вступал в брак с наследницей польского престола. Получилось, что поляки дали литовской знати больше, чем дала Москва. Но это произошло не оттого, что магнаты польские были такие щедрые, а из-за усилившихся атак Тевтонского ордена. От моря он Польшу уже отрезал, в отличие от Новгорода, Пскова и Смоленска; торговля с Польшей для ордена никакой особой важности не представляла. Интересны были только земли Польши как объект для завоевательных походов. Поэтому они так прижали Польшу, что той дышать стало трудно, и они дали Литве больше.

Год спустя Ягайло при помощи польских войск разбил Андрея Ольгердовича Полоцкого и Святослава Ивановича Смоленского, а у Дмитрия возник конфликт с Новгородом. И, став Великим князем де-факто, он неизбежно так углубил свои проблемы на востоке, в Новгороде Нижнем, что ему стало не до помощи союзникам в Литве. И Великое княжество Литовское проглотила Польша.

Самое главное, что Польша и Литва в XV–XVI веках продолжали платить дань, только уже не Золотой Орде, а Крымскому ханству, самопроизвольно взявшему на себя роль правопреемника в отношениях с польско-литовскими правителями.

В Великом княжестве Литовском использовались различные денежные единицы.

Литовский грош.
Мерой его счета были полтина, копа и рубль. А именно:
полтина – 50 грошей;
копа – 60 грошей;
рубль – 100 грошей.

Польский грош.
В XVI веке был равен 0,8 литовского гроша. То есть 12,5 польских грошей составляли 10 литовских. Польский грош был равен русской копейке.

Следовательно, 1 литовский рубль = 1,25 московского рубля.

Рубль литовский.
Содержал в себе 100 литовских грошей и составлял 12/3 копы литовских грошей.

1 золотой дукат = 1/4 литовского рубля = 5/12 копы.

От XVI века имеем множество документов о ежегодной дани Великого княжества Литовского татарам, для выплаты которой с населения княжества собирался особый налог – ордынщина. С 1512 года на протяжении нескольких десятилетий эта дань выплачивалась в твердой сумме 15 000 золотых червонцев. Для сравнения: в начале XIV века татарская дань Великого княжества Владимирского составляла 7000 рублей, а с 1413 года и до Ивана III расходы Москвы на отношения со всеми татарскими ордами составляли всего 1000 рублей.

Прямые подати в Литовско-Русском государстве имеют двоякое происхождение. Одна из податей – ордынщина – имеет своим началом те отношения, в которые государство вступило с Крымской Ордой… Первое известие, в котором встречается термин «ордынщина», относится к 1499 году. (Акты Лит.-рус. гос., с. 87.) Впервые Великий князь Литовский посылает подарки ханам Крымской и Волжской Орд в 1496 году (Акты, относящиеся к истории Западной России. T. I. Спб., 1846. С. 165), а в 1501 году акты сообщают впервые же о раскладке на города ордынщины.

Конечно, отсутствие известий еще не служит доказательством, но момент, когда появляется в числе податей ордынщина, как раз совпадает с периодом самых жестоких нападений недавно образовавшейся Крымской Орды на Литовскую Украину: это восьмидесятые годы XV века, а результатом одного из самых жестоких нападений Орды (1499 г.) является предложение Менгли Гирею со стороны великого князя Александра платить хану за мир и союз поголовную подать с населения Киевщины, Волыни и Подолии (Акты З.Р., I, с. 211). Поэтому вполне возможно, что агрессивные действия со стороны Крымской Орды побудили великокняжеское правительство установить особый налог на покрытие издержек, сопряженных с дипломатическими отношениями с Ордой. Впоследствии при Сигизмунде I эти отношения привели к установлению правильной дани, которую король Польский и великий князь Литовский уплачивал татарскому хану под видом упоминков, т. е. подарков. На выправу «упоминков» и собиралась ордынщина…

Вообще наши сведения об ордынщине очень скудны. До нас дошли две росписи ордынщины (1501 и 1530 гг.) и общие упоминания о сборах ее в городах. Последние отрывочные сведения о сборах ордынщины относятся к шестидесятым годам XVI столетия (Бершадский, док., II, 131–133; Кн. Зап. Лит., XXXVII, л. 438, л. 451)… Ордынщина налагалась только на города и на Поднепровские волости. Это доказывается как списками ордынщины, так и отдельными о ней упоминаниями в актах. Нет никаких указаний на то, чтобы в платеже ордынщины участвовали частновладельческие подданные. Ордынщина налагалась на города в виде определенного оклада, причем городам предоставлялось уплачивать этот налог из «скрынки местской» или, если в городской казне не хватало наличных сумм, горожанам предоставлялось производить разверстку среди жителей. Таким образом, набеги со стороны Крымской Орды, начавшиеся с половины XV века, вызвали к жизни подать, известную под именем ордынщины, которая в виде репартиционного налога падала на города и господарские Поднепровские волости.

Начало сношений Александра [Казимировича Литовского] с Крымской Ордой относится к тому же времени, как и начало сношений с Шит-Ахметом и Казанью; причина сношений – та же, что и с другими ордами, а именно желание остановить набеги ордынцев и заключить с ними союз против Москвы. Однако до плена Шиг-Ахмета сношения с Крымом не отличались особенной прочностью: Александр старался уверить царя, что заволжский хан призван им на Москву, а не на Крым. Когда же союзник литовского князя попался в плен, Александр с торжеством извещал Менгли Гирея о поимке общего их недруга.

Плен Шиг-Ахмета и недовольство московской политикой в Казани заставили Менгли Гирея начать переговоры с Литвой и Польшей о союзе против Москвы; переговоры эти тянулись почти 10 лет, сопровождаясь весьма торжественными клятвами с обеих сторон и опустошительными набегами крымцев на Литву; союз был заключен только в 1512 году. Но союз Перекопской Орды недешево стоил литовскому скарбу… Ордынские расходы в первые два года Сигизмундова правления составили гораздо более половины общегосударственного бюджета страны… Известно, что на упоминки в орду и другие ордынские расходы в Литве собиралась особая подать, шедшая с городов, известная под именем ордынщины… Так, в 1530 году ордынщина дала в общей сумме 9601 копу грошей… Знакомство с скарбовыми записями дает возможность выяснить вопрос о тяжести ордынских расходов; в данное время они не были малы. Но необходимо иметь в виду, что первые годы XVI столетия – это годы, сопровождавшиеся самыми жестокими нападениями крымцев на Литву и Польшу. Когда татарские загоны не раз бывали у Слуцка, Клецка и других внутренних городов, когда области к югу от Припяти подвергались почти регулярным ежегодным нападениям, которые уносили в Перекоп десятки тысяч пленных и всяких «рухомых добр» на громадные суммы.

Таким образом, несмотря на все усилия литовской дипломатии и скарба, татары плохо сдерживались и страна платила им вдвойне – упоминками и разорениями. Несмотря на коварство со стороны татар, литовская дипломатия не переставала задабривать перекопского хана и вести с ним сношения: в 1512 году успех был на стороне Литвы, когда она наконец заключила с ханом условие, по которому союз хана и безопасность литовских земель покупались ценой регулярной ежегодной дани в 15 000 злотых (7000 коп грошей лит.= 13 500 моск, руб.); половину этой суммы должна была платить Литва, половину – Польша. Переговоры об этой дани велись ровно 10 лет.

Но и это еще не все.

…После поражения в 1497 году, после турецкого похода в 1498 году, после волошских грабежей в 1502–1503 годах, после катастрофы королевского союзника Шиг-Ахмета в 1502–1504 годах, после страшных вторжений царевичей Махмета, Бети, Бурнаш и Али Гиреев, достигавших в 1500–1502 годах Люблина и Бреста, и главным образом после огромных потерь Литвы в боях с Иваном в 1500–1503 годах в окружении короля Александра было принято решение платить хану Крыма в обмен на разрыв союза с Москвой и мирное сосуществование. Это решение было принято в 1506 году в Лиде, до битвы под Клецком, и бывший в это время при короле канцлер Ян Ласки обязался от имени короны выплачивать половину оговоренной квоты. Сумма этих упоминков несколько раз изменялась в договорах 1512, 1514, 1516 и 1517 годов, была утверждена в качестве платы за антимосковский союз, т. е. субсидии политического характера, и в конечном счете была установлена в 1521 году на квоте 15 тысяч золотых червонцев с оплатой наполовину наличными и наполовину сукном. Татарские упоминки, которые Сигизмунд I и Сигизмунд II платили Крыму, составляли в общей сумме примерно 400 тысяч золотых. Это составляло значительную квоту в 6 тысяч ежегодно, неполная выплата которой не раз давала повод для набегов многотысячных татарских отрядов, а иногда и для угроз со стороны самих ханов, как, например, Сагиба Гирея в 1537–1538 годах или Девлета, когда Сигизмунд Август в последние годы своего правления отказал ему в выплатах.

Так что не 10 лет, а 21 год торговались, при этом и платили дань, и грабили Литву. Мало того, ордынщину Литва давала и ранее, только документы остались отрывочны, и мы не можем сказать, падал ли размер дани в 1-й половине 1400-х годов (как в России в 1413 году – с 7000 до 1000 рублей московских) по сравнению со временами Ольгерда, Ягайлы и Витовта.

Первое упоминание об ордынщине в дошедших до нас документах Великого княжества Литовского (1499 г.), где она, однако, упоминается как подать, уплачивающаяся «здавна»:

«61. Вырок кор. Александра в споре подданных волости Свислоцкой с людьми бояр Котовичов об исполнении последними государств, повинностей совместно с волостью.
В Берштах, 29 февраля 1499 г.
Александръ божю милостью.

Стояли перед нами очевисто. Смотрели есмо того дела. Жаловали нам люди наши вся волость Свислоцкая на людей бояр наших Котовичовъ, на имя на Горан, и на Бродчан, а на Максимовичи, что жъ они здавна з волостью нашою Свислоцкою городы рубливали, и ордынщину давали, и дубащыну плачывали, и недели стерегивали с подводами у Свислочы на городищы и на реце на Березини на броду, и мосты мосчывали, и сено в Рудникахъ кошывали, и жытщыну до городовъ вожывали… Тые люди Котовичовъ Горане а Бродчане а Максимовичи з людми нашими Свислоцкое волости мають всякую тягль тягнути, и городы рубити, и ордынщину давати, и дубащыну платити, и пословъ и гонцовъ поднимати, и недели стеречы с подводами у Свислочы на городищы и на реце на Березины и на броду, и мосты мають с ними мостити, и в Рудникахъ сено косити, и жытщыну до замковъ нашых возити и всякую тягль мають с ними тягнути и ни в чомъ не мають их выдати… Пеан с Берштах, фев. 29 днь, индиктъ 2. Заглавие: Вырок в справе людей волости Свислоцкое з людми бояр Котовичов з Гораны, Бродчаны и Максимовичи о непомогане им некоторых тежаров».

(Кн. Зап. Лит. V, л. 82 об. – 83. Акты Литовско-Русского государства. T. I. М., 1899. С. 86–87.)

Роспись ордынщины за 1501 г. (Акты, относящиеся к истории Западной России. T. I. СПб., 1846. С. 343.)

Чтобы ощутить реальность ситуации, посмотрим статус Великого княжества Литовского (перевод с беларуского).

«Статут вкл от 1588 г. 13-й раздел.
Розделъ третийнадцать. О грабежохъ и о навезъкахъ.
Артыкулъ 5.
Цена конемъ робочымъ доморослымъ.

За коня або за сверепу две копы грошей.
За третяка жеребца от робочыхъ сверепъ две копе грошей.
За третячку сверепку две копе грошей.
За лоньское жеребя копа грошей.
За сеголетнее жеребя сорокъ грошей.

Вед же где бы который чоловекь менилъ такие кони робочые быть купленые, тогды якъ дорого купилъ, на чомъ доводъ слушный учынить, плачоно быти маеть.

Артыкулъ 6. Цена быдлу великому и малому доморослому.

За вола две копе грошей. – 1.50 рус. руб.
За быка стадника полторы копы грошей.
За корову сто грошей. – 1.25 рус.
За яловицу семъдесять гроше [й].
За быка неука копа грошей.
За телицу третячку сорокъ грошей.
За теля лоньское тридъцать грошей.
За теля сеголетьнее двадцать грошей.
За вепря коръмного копу грошей.
За некормного полъкопы грошей.
За кнороза сорокъ грошей.
За свин[ь]ю двадцать грошей.
За подъсвинъка дванадцать грошей.
За порося сеголетьнее пять грошей.
За овцу петьнадцать грошей.
За барана дванадцать грошей.
За скопца барана лонщака петнадцать грошей.
За ягне шесть грошей.
За козла четвертака або петака сорокъ грошей.
За третяка полкопы грошей.
За лонщака двадцать грошей.
За козу двадцать грошей.
За козеня сеголетнее шесть грошей».

Главное, Литву и Польшу приперли и набегами, и данями. Причем дани, сопоставимые с данями Золотой Орде, для Крыма были весьма существенны. Особенно вместе с грабежами. Но и для Литвы, и Польши эти «ордынские» деньги также были существенны, что мы видим из статутов ВКЛ и материалов российского историка польского происхождения М.В. Довнар-Запольского. Ордынщина, которая по размеру не сильно превосходила дань Северной Руси (Великороссии) Золотой Орде и которая определялась как символическая, для Польско-Литовского государства символической не была. А все дело в том, что в Литве и Польше эта дань была распространена только на те налоги, которые шли в государственную казну. И если на Руси доход казны составлял около 10 % от годового национального дохода, то жадное панство ограничило их до 2 %. Поэтому ордынщина, по вычислениям Запольского, составляла до половины доходов казны, парализуя функционирование государства.

И тогда поляки и литовцы решили узаконить договором откупные, чтобы перевести стрелки крымских стрел на Россию.
Но тут встает другой вопрос: а почему им удалось перевести эти стрелки? (Вернее, перевести отчасти, так как самих литовцев и поляков продолжали и стричь деньгами, и разорять набегами.) Ведь Крымское ханство в Восточной Европе было аналогом алжирских и марокканских пиратов, грабивших Европу Западную и там угонявших людей. В какой-то идейности, типа: французов и испанцев грабим и похищаем в первую очередь, а немцев и португальцев всяческих – как успеем… Так вот, на Западе грабители-похитители в этом замечены не были.

Почему же на Востоке получилось так?

Ведь, помимо прочего, Россию грабить было сложнее, чем Литву и Польшу. Казаки, дворяне. На Украине тоже были казаки, но они отдельно, а шляхта – отдельно. Вот еще – ясновельможным панам чумазых хохлов защищать! Польско-литовская армия, более менее приспособленная к «правильной» войне с русскими, немцами, турками, шведами, с теми же крымцами в виде больших походных конных орд, совсем не подходила к действиям на фронтире. Кроме того, украинские земли Литвы и Польши были у Крыма под боком, а до Москвы, Рязани, Тулы – далеко, население отодвинуто в глубь, за Дикое поле, сторожевые казаки на башнях, разъезды, следопыты… Чтобы лезть сюда, одной меркантильности маловато будет.

На протяжении второй половины XVI века Московское государство и Крым противостояли друг другу как противники, находившиеся между собой в открытой борьбе, лишь по временам затихавшей и приобретавшей форму скрытого антагонизма.

Прежде чем перейти к рассмотрению истории противостояния двух государств, сделаем несколько замечаний о причинах, обусловивших антирусский характер внешней политики Крыма в этот период. Суждение о том, что в отношении к своим соседям, Московскому государству и Польше, татары руководствовались исключительно соображениями корыстолюбия и заключали союз то с Москвой, то с Польшей, смотря по тому, какая сторона больше уплатит упоминок, исходит из признания такой степени примитивности крымцев, что в нем нельзя было предполагать каких-либо политических мотивов. Между тем у крымцев в их отношениях к соседям был определенный политический расчет. Среди своих соседей они скоро и совершенно правильно выделили как наиболее опасного своего противника не Польшу, а Московское государство.

[ZHAN]

В правление Василия III (1505–1533) ханы Крыма перешли на польско-литовскую сторону. Крымское ханство, разгромив в начале XVI века своего основного противника в Причерноморье – Большую Орду и ликвидировав опасность с ее стороны, уже не нуждалось, как это было во второй половине XV века, в поддержании добрососедских отношений с Великими князьями Московскими. Более того, они понимали, что поздняя Большая Орда, лишившись земледельцев (они остались в Казанском и Астраханском ханствах) и горожан, превратилась в этакое государство перекати-поле, опасное для соседей. С его уходом с политической карты возникла тенденция к присоединению работящих Казанского и Астраханского ханств к России и превращения Волги в русскую реку от истоков до Каспия, с возрождением мощной волго-балтийской торговли с Востоком, как при Золотой Орде.

Крымская же знать помнила о величии Солхата (Старого Крыма), дирижировавшего итальянскими торговыми городами. И если Казань еще в конце XV века стала вассалом Москвы, то Бахчисарай, подпертый турецким оружием (холодным, огнестрельным) и пехотой на Перекопе, решило изматывать своего северного врага и конкурента. Позитива не наблюдалось – ибо с Крымом Россия Волгу «пилить», как с Золотой Ордой, не собиралась. Госпожа География была против. Поэтому Крыму надо было не давать покоя казанцам и астраханцам, срывая их вхождение в новую державу.

Плюс еще один фактор – турки-османы принесли на полуостров совсем другой ислам по сравнению с веротерпимой Золотой Ордой. Агрессивный и нетерпимый по отношению к неверным, русским, полякам – не важно. А уже крымские ханы решили, что самый главный враг – это Русское царство. Ведь походы Ивана Грозного стали возможны после добровольного присоединения к Москве на правах конфедератов воинственного республиканского Всевеликого войска Донского, Которое произошло еще при отце Грозного, Василии. И это была уже нетерпимая опасность для крымской знати.

Казаки присоединились к России вследствие совета всех своих атаманов как к стране, родственной языком и православной верой. Вполне осознанно. «Сия православная республика степных воинов-рыцарей была чудищем-страшилищем для могущественной Османской империи», – отмечал Карамзин. Она резко усилила военную мощь России. Но мудрый Сулейман Великолепный воздерживался от ссоры с Москвой. Однако когда неумолимая логика событий привела Грозного к берегам Каспийского моря, этот «новый македонянин» с казаками, контролировавшими Дон и разрезавшими земли Крымского ханства, всполошил и уверенного в своих силах Сулеймана. Наши историки и публицисты в основном так и воспринимают последовательность антагонизма.

1. Нездоровые реваншистские амбиции Крыма.

2. Православные Морганы и Дрейки, Всевеликое войско Донское, реально усилившее Москву в военном деле, а особенно во фронтирном противостоянии. И наконец,

3. Волга и Каспий, отрезавшие турок от Большой Ногайской Орды и суннитских стран Центральной Азии.

На самом же деле все было куда серьезнее. Да, Иван для Сулеймана стал «новым македонянином». Но прежде всего – опять в Персии, усилившейся и ставшей главным врагом Порты.

Особо важным для России событием стала восстановившаяся с присоединением Поволжья торговля с Ираном (Персией). Иранские шелка приносили даже больший доход, чем провозимые транзитом через тот же Иран индийские пряности, специи и хлопок вместе взятые. Вообще, можно сказать, что кроме сибирских мехов Россия плотно подсела на лучший в мире иранский шелк.

Народы и племена, населявшие в конце XV – начале XVI века Иранское плоскогорье, разнились по своему экономическому и культурному развитию, этническому происхождению, языку и религии. Наряду с оседлым населением, обладавшим высокоразвитой техникой искусственного орошения и земледелия, здесь жили народности и племена, ведшие полуоседлый или кочевой образ жизни. В Иране, а точнее, в его северной части, расположенной в провинциях Гилян и Мазендаран на южном побережье Каспийского моря, уже столетиями производился лучший в мире персидский шелк. Родина шелка – все тот же Китай. Китайцы долгое время были монополистами в его производстве, получая за это золото и серебро. Но на рубеже первого и второго тысячелетий нашей эры Византия и Персия вырвали секрет его производства и стали изготавливать сами. Византийцы (а после завоевания – турки) – в Сирии, а персы – на южном берегу Каспия. За шелка из провинции Гилян давали золото. Но русские кроме германских слитков золота и серебра могли предложить еще и «мягкое золото» – меха, а также ценимый на Востоке прусский янтарь. В итоге волго-каспийская торговля Руси росла и продолжалась.

Недостатком Ирана в конце XV – начале XVI века была его раздробленность на многочисленные феодальные владения, с которыми и приходилось иметь дело русским. Русские торговали непосредственно на землях правителя Гиляна либо в Астрахани. Ардебильские шейхи Сефевиды оказались теми правителями, которые сумели создать здесь более или менее могущественную державу. Основателем этого государства стал Исмаил Сефевид. Смелый воин и тонкий политик, Исмаил сумел привлечь на свою сторону землевладельческую знать азербайджанских племен. Эти племена стали затем главной опорой в его завоеваниях. Один из европейских путешественников рассказывает, что воины Исмаила сами себя содержали, снаряжались за собственный счет и шли в поход.

Желая привлечь на свою сторону народные массы, Исмаил объявил себя шиитом; шиитская религиозная доктрина со своим догматом об имаме-мессии, воплощавшем несбыточную мечту народа о справедливом правителе, была широко распространена среди оседлого и кочевого населения Азербайджана. Все приверженцы Исмаила в знак своей принадлежности к шиизму носили головные уборы, отличительной особенностью которых были двенадцать красных складок, по числу почитаемых шиитами имамов-мессий. Благодаря этому головному убору племена, поддерживавшие Исмаила, получили название «кызыл-баши», т. е. «красноголовые». Прозвище «кызыл-баши» скоро стало синонимом Сефевидов. В русских документах XVI–XVII веков династия и государство Сефевидов преимущественно именуются кызыл-башами. Исмаил Сефевид получил поддержку и среди армянского и персидского торгово-ремесленного населения, страдавшего из-за захвата Османской империей старинных торговых путей.

[ZHAN]

Особенно заманчивыми стали сношения с Персией в эпоху ее расцвета при шахе Аббасе Великом (1587–1629), когда были улучшены пути в Индию и Китай, построены новые караван-сараи, мосты. При шахе Аббасе I произошло усиление могущества Сефевидского государства. Верхушка племен «кызыл-башей», поддерживавшая шаха Исмаила, состояла ко времени Аббаса I из крупнейших землевладельцев. Владения – уделы – некоторых ханов соперничали по величине с шахским доменом. Наряду с такими вновь образовавшимися кызыл-башскими уделами сохранились старые феодальные владения с наследственными владетельными князьями. К числу таких князей, например, относился хан все того же богатейшего шелком Гиляна, который вел в силу этого независимую от шаха внешнюю политику.

Борьба с ханствами и составила первоначальный этап правления шаха Аббаса I. Его деятельность носила решительный характер, она завершалась обычно казнью непокорных феодалов, конфискацией их земельных владений, переходивших, как правило, в собственность шаха. По подсчетам летописцев, в этой борьбе погибло не менее половины общего числа различных владетельных ханов и эмиров. Шахский домен при Аббасе I поглотил множество подобных удельных владений, именовавшихся на языке сефевидской канцелярии «мамалек» – «государствами».

Особым вниманием шаха Аббаса пользовалось войско, необходимое для борьбы как с непокорной знатью, так и с Турцией.

Вместо племенного ополчения, составлявшего до этого времени основную опору Сефевидской династии, было организовано постоянное войско, часть которого была вооружена огнестрельным оружием и даже артиллерией. Не без помощи большого северного соседа, прежде всего при создании и организации артиллерии, которому была экономически (да и политически, в качестве важного противовеса могуществу Османской империи) выгодна сильная и единая Персия. Это нездоровое пристрастие урусов к обновлению персидской артиллерии также весьма и весьма сильно возмущало Стамбул. Создание постоянной армии оказало решающее влияние на конечный исход военных столкновений с Османской империей.

В 1603 году Аббас I смог начать военные действия на западных границах своего государства; к этому времени шах обладал уже постоянным войском и артиллерией. В результате долгих, но успешных для Аббаса военных действий в 1612 году между враждующими сторонами был заключен новый мирный договор, по которому Сефевидское государство вернуло себе значительную часть Грузии, Армении, а также Азербайджан, Мосул, Багдад. Во владение Сефевидской державы перешли также Хорасан, являвшийся предметом спора между узбекскими ханами и Сефевидами, и западная часть нынешнего Афганистана.

Главным предметом персидского вывоза в эту эпоху остается шелк, производство которого расцвело в Гиляне и в некоторых других провинциях. Торговля шелком имела чрезвычайно крупное значение в экономической жизни Европы. В этом товарообороте между Западом и Персией на смену старинным основными стали две дороги, пересекавшие страну в вертикальном направлении. Одна дорога вела от Каспийского моря к Исфагану и составляла отрезок великого волжско-каспийского пути. Только вместо Новгорода теперь выступал Архангельск. Вторая дорога шла в обратном направлении, с юга на север, от портов персидского залива: Ормуза, Харака, Бушира – внутрь страны. Но хотя эти порты и были незамерзающими, они все вместе, напомним, пропускали меньше шелка, чем морозный штормовой Архангельск.

Что касается первого, северного, пути – он безраздельно эксплуатировался Россией. Вывоз шелка теперь составлял царскую монополию, и чрезвычайно доходную. Раз в три года «царевы гости», т. е. правительственные купцы, составляли на Волге караваны и плыли в Персию. Взамен шелка они привозили главным образом соболя и вообще всяческие меха, красную медь, европейские полотна и сукно. Вполне понятно, что иностранцы, в особенности англичане, всячески стремились добиться права свободного торга с Персией через территорию Московского царства. Однако бесконечные просьбы англичан, голландцев, французов и датчан встречали решительный отпор со стороны московского правительства. «Персов царские чиновники не пускали на север дальше Астрахани, а европейцам не давали шелка ближе Архангельска», выменивая сукно.

Напомним, в конце XV века наступает поворотный момент в истории Евразии, связанный с утверждением турецкого владычества в Леванте, то есть в восточной части Средиземного моря. Завоевав Малую Азию и Константинополь, турки-османы подвергают чрезвычайным стеснениям ту оживленную торговлю, которую европейские (итальянские) купцы вели с Востока. Они взимают огромные пошлины, ограничивают право транзита и, кроме того, подрывают средиземноморскую торговлю активным развитием пиратства. Европейские купцы, естественно, начинают искать новые пути в Индию и Китай, которые обходили бы баррикаду, воздвигнутую турками в Леванте. Совершенно ясно, что поиски кружного морского пути на Восток исходили от тех государств, которые имели береговую линию у Атлантического океана и раньше принимали незначительное участие в левантийской торговле благодаря монопольному сосредоточению последней в руках двух могучих итальянских республик: Венеции и Генуи. Такими странами были Испания и Португалия.

Открытие безопасного и дешевого, благодаря незначительности морского фрахта по сравнению с сухопутным, океанического пути вызвало форменную революцию в торговых отношениях Европы с Востоком. Старинные сухопутные магистрали, путешествие по которым было сопряжено с огромными стеснениями и риском, теряют свое прежнее значение и глохнут. Этот процесс автоматически влечет за собой политико-экономическое падение тех стран, которые основывали свою мощь на эксплуатации трансазиатских караванных путей. Начиная с XVI века наблюдается упадок итальянских республик, Турции, Персии.

Существовавшая как государство с 1143 года и оставаясь практически всегда в одних и тех же границах с XIII века, Португалия всегда была обращена к морю. Издревле важнейшими промыслами были рыболовство и торговое мореплавание. Однако страна, расположенная в стороне от главных торговых маршрутов того времени, проходивших через Восточное Средиземноморье и волжско-балтийский путь, не могла с большой выгодой для себя участвовать в мировой торговле. Экспорт был невелик, а ценные товары Востока, такие как пряности, португальцам приходилось покупать по очень высоким ценам, тогда как страна после Реконкисты и войн с Кастилией была бедна и не имела для этого финансовых возможностей.

Альфонс V уплатил долги, оставленные его отцом, ввел строгую экономию в финансах, поощрял науки и искусства, способствовал развитию мореходства; при нем самые большие корабли в Европе строились на португальских верфях, при нем же проведены были первые опыты применения артиллерии против судов. В 1484 году был построен форт Эльмина для защиты разраставшейся торговли на Золотом берегу.

В течение XV века португальцы во время своих плаваний вдоль западного берега Африки, использовав генуэзский тип трехмачтового морского судна, создали новый быстроходный и легкий парусник, годный для дальних плаваний, – каравеллу. В отличие от судов каботажного (прибрежного) плавания каравелла имела три мачты и была оснащена большим количеством прямых и косых парусов, благодаря чему она могла двигаться и при неблагоприятном направлении ветра. Она имела очень вместительный трюм, что позволяло совершать большие морские переходы; экипаж каравеллы был невелик. Значительно возросла безопасность плавания благодаря тому, что были улучшены компас и морские карты. В Португалии была усовершенствована заимствованная у арабов астролябия – угломерный инструмент, при помощи которого вычислялись положения светил и широта. В конце XV века были изданы таблицы движения планет, облегчавшие вычисление широты в море. Важнейшее значение имело усовершенствование огнестрельного оружия.

Нюрнбергский купец и астроном Мартин Бегайм поднес в дар своему родному городу сделанный им первый глобус с характерной надписью: «Да будет ведомо, что на данной фигуре вымерен весь свет, дабы никто не сомневался, насколько мир прост и что повсюду можно проехать на кораблях или пройти, как здесь изображено…»

Португалия и Испания первыми среди европейских стран предприняли поиски морских путей в Африку и в Индию. Пока работали караваны чингизидов, никто не нуждался в услугах пиренейских государств. Связи Европы с монголами осуществляли Русь, Италия, Ганза. А в южных океанах они дополнялись арабскими и малайскими мореходами. К тому же Испания и Португалия занимались освобождением своего полуострова от захватчиков – арабов и мавров. Но вот Италия оказалась «закупорена» османами. С окончанием Реконкисты (в Португалии она окончилась раньше, в середине XIII в., что дало ее жителям вначале преимущества перед испанцами, а в Испании – в конце XV в.) масса мелкопоместных дворян (идальго), для которых война с маврами была единственным занятием, осталась без дела. Эти дворяне презирали все виды деятельности, кроме войны, и когда вследствие развития товарно-денежного хозяйства увеличилась их нужда в деньгах, многие из них очень скоро оказались в долгу у городских ростовщиков. Поэтому идея разбогатеть в Африке или восточных странах представлялась этим рыцарям Реконкисты, оставшимся без дела и без денег, особенно увлекательной. Умение воевать, приобретенное ими в войнах с маврами, любовь к приключениям, жажда военной добычи и славы вполне годились для нового трудного и опасного дела – открытия и завоевания неизвестных торговых путей, стран и земель. Богатые горожане Португалии и Испании охотно давали деньги на морские экспедиции, которые сулили им обладание важнейшими торговыми путями, быстрое обогащение и главенствующее положение в европейской торговле.

В торговых путях была не менее заинтересована и королевская власть Португалии и Испании. Воинственные дворяне, оставшиеся без дела после Реконкисты, представляли серьезную опасность для короля и городов, так как их могли легко использовать крупные феодалы в борьбе против объединения страны и усиления королевской власти. Короли Португалии и Испании стремились увлечь дворян идеей открытия и завоевания новых стран и торговых путей. Как говорил булгаковский персонаж из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» князь Милославский, который Жорж: «Ах! Как они громко кричат! Услать бы их всех отсюда куда-нибудь подальше». И пиренейская элита была с ним абсолютно солидарна. Географическое положение Пиренейского полуострова, выдвинутого далеко на запад в Атлантический океан, благоприятствовало такому направлению экспансии Португалии и Испании.

Когда в XV веке в Европе усилилась необходимость искать новые морские пути на Восток, менее всего в этих поисках была заинтересована Венеция, продолжавшая извлекать прибыль из средиземноморской торговли. На посреднической торговле с Востоком возвысились крупнейшие города Италии, в первую очередь Венеция и Генуя. Восток являлся источником снабжения европейцев предметами роскоши. Однако страны Западной Европы (за исключением Италии и России + Ганзы) вообще не имели непосредственных торговых сношений с восточными странами и не получали выгод от восточной торговли. Торговый баланс Европы в ее торговле с Востоком был пассивным. Поэтому в XIII–XV веках происходил отток металлических денег из европейских стран в Северную Русь и далее на Восток, что еще более увеличивало недостаток в Европе благородных металлов.

В то же время в XV веке все государства – наследники империи Чингисхана – распались. А ведь именно чингизиды были главными гарантами трансконтинентальной евразийской торговли. Поэтому объем этой самой торговли Европы с Азией стал неуклонно падать.

Португальский моряк Бартоломей Диаз в 1488 году огибает южную оконечность Африки, многозначительно прозванную им мысом Доброй Надежды; спустя десять лет другой португальский капитан Васко да Гама, проходя в том же направлении, уже достиг западного побережья Индии. Поиски окружного пути в Индию были закончены. Еще в сентябре 1499 года, когда Васко да Гама вернулся в Лиссабон, у него к концу двухлетнего плавания уцелело менее половины команды. Но общая картина развития событий стала ясной. Возвращение в Лиссабон португальских кораблей с грузом пряностей из Индии было торжественно отпраздновано.

Не менее ясной, только со знаком «минус», стала эта картина в Италии. Черным громом эта новость оказалась для Венеции. В предшествующий период расцвет экономики Италии базировался в огромной степени на посреднической торговле, благодаря которой возвысились такие важные городские центры, как Венеция и Генуя. Первые признаки экономического упадка Италии появились во второй половине XV века именно в сфере ее торгового могущества. Захватив Константинополь, турки закрыли итальянским купцам доступ в Черное море. В турецких владениях эти купцы получали лишь ограниченное право торговли при условии уплаты больших поборов. Вскоре связь с отдаленными рынками Индии и Китая северным путем – через Тану (город в устье Дона, близ современного Азова) и Астрахань – почти полностью прекратилась. Тем большее значение приобрел южный путь, пролегавший через Египет, но египетские султаны захватили торговлю восточными товарами по этому пути в свои руки и продавали их венецианским купцам по очень высоким ценам. Открытие Америки и морского пути в Индию в самом конце XV века и начавшееся перемещение главных торговых путей из Средиземного моря в океаны окончательно подорвали монопольное положение итальянских городов, прежде всего Венеции, в торговле с Востоком.

Итальянское купечество, основной статьей доходов которого являлась торговля с Левантом, вполне правильно оценило, какие последствия будет иметь для него открытие новых путей и стран. Венецианский купец и банкир Джироламо Приули сообщает в дневнике, что весть о благополучном возвращении Васко да Гамы из своего путешествия в Индию вокруг Африки была воспринята в Венеции как известие о близящейся катастрофе. «Когда, – пишет он, – в Венецию пришло это известие, оно вызвало большую досаду во всем городе… И сенаторы признали, что эта весть – худшее, что Венецианская республика когда-либо могла испытать, кроме потери самой свободы».

Конечно, нельзя сказать, что Италия, Турция и Персия сразу же очутились в стороне от мирового обмена и пережили молниеносный упадок. Европейская торговля с Востоком не могла немедленно и целиком перейти на новые рельсы; прошло более ста лет, прежде чем этот процесс завершился, и в течение этого времени левантийская торговля имела довольно значительные размеры. Тем не менее процесс политико-экономического упадка Турции и Персии неизбежно начался и продолжался с ростом значения морских путей, пока не достиг своей кульминационной точки в XVII и XVIII веках. Однако процесс экономической и политической деградации Персии весьма сильно замедлился благодаря тому обстоятельству, что как раз в эту эпоху к ее северным границам приблизилась новая огромная держава – Московское царство. Сношения возобновились после покорения при Иоанне Грозном Казани и Астрахани (1556 г.), что обеспечило России владение естественной водной (речной) дорогой к Каспийскому морю – Волгой.

На всем протяжении речной дороги растут города, по великой реке начинают регулярно циркулировать торговые караваны, наконец, постепенно устанавливаются разработанные маршруты из Казани в главные города Персии. Главный водный путь в XVI и XVII столетиях шел от Астрахани вдоль западного побережья Каспийского моря, с заходом в Терки и Дербент. Он спас Персию от деградации и усилил Россию. А турки, и в первую очередь умный Сулейман, сразу почувствовали это усиление двух своих восточных неприятелей. И то, что ситуация на Востоке стала для них опаснее, чем в Западной Европе.

Всего через Архангельский порт только в 1654 году было вывезено на экспорт товаров более чем на 1 000 000 московских рублей. А общая внешняя торговля Русского государства в годы правления царя Алексея Михайловича Романова (середина и вторая половина XVII в.) составляла 3,3 млн рублей, или 1 млн 750 тыс. золотых венецианских дукатов этой эпохи.

Кроме присоединения Поволжья для торговли с Персией важное значение имело присоединение части Северного Кавказа в XVI веке. А это – очередной кинжал урусов в бок османского могущества.

[ZHAN]

А теперь посмотрим и на обратную сторону медали. Воевать с русскими было сложнее, чем с польско-литовскими силами. Отдача – тяжелее. Казаки, опять же, парни посуровее пиратов Моргана и Дрейка. Ведь тогда, при Иване Грозном, в отличие от спартанцев или самураев, у казаков просто тихая смерть на постели не очень приветствовалась. Казак должен был умереть в бою. С пистолетом и саблей в руках, на коне, в реке или море, в пешем строю, это не столь важно. Главное – с саблей в руке, защищая людей православных. Жестко. Но эффективно. Хладнокровная, расчетливая «отмороженность» русской десантуры и морпехов наших дней («никто, кроме») берет истоки из тех боевых традиций и боевой этики.

А самое главное, что добраться до Москвы, рассуждая реально, было практически так же сложно, как до Варшавы. Да, к Варшаве прорываться нужно было буквально прогрызаясь через укрепленные районы. А к Москве – по пустому дикому полю. Просматриваемому, прослушиваемому, с пластунами и следопытами. Ты идешь на север и получаешь кинжал в спину, на юге Иван-бобо (то есть Иван-разбойник) в казачьей папахе режет и жжет Кафу.

Смысл похода на Москву имел место только при удачном стечении нескольких обстоятельств. Приступ разгильдяйства + политический кризис + война урусов на несколько фронтов + отсутствие дворян и казаков в центре страны. И стрельцов чтобы тоже не было. И вообще, как уже говорил все тот же «князь» Милославский, который Жорж, «услать бы всех их куда-нибудь подальше». Да, и при этом кто-то, заботливый и рассудительный, должен был убрать со степи казаков – пластунов-следопытов. Ну, просто идеальный штурм, как в тупорылом голливудском боевике.

И все же, как мы увидим, именно такой набор и произошел в 1571 году. «Но как? – спросил бы непременно Жорж. – Их что там, Боря Сичкин в суматохе всех разом скрипочкой огрел?» Боря, Буба, то да се, но это адское событие случилось. И сразу почему-то позабылось. А ведь сражение при Молодях спасло Россию. Как минимум. Потому что, если бы мощное Русское царство в Шестнадцатом (а не в четырнадцатом) веке рухнуло, а следом за ним и Персия, лишенная русской артиллерии и опытных артиллеристов, это имело бы непредсказуемые последствия для христианского мира, а в первую очередь для нас. И кстати, сам прорыв к Москве отнюдь не означал достижение цели. Как подкатился, так и откатишься. Вход в берлогу русского медведя – рубль, а выход – сто шестнадцать с копейками. Прорыв татарской конницы в 1522 году это только подтвердил.

Но в 1571 году все как-то сразу пошло не так, поставив страну на грань разгрома. Как так?
Вот в этом мы и будем постепенно разбираться. Чтобы понять, почему триумфальный для России XVI век мог обернуться катастрофой.

Начнем с того, что изначально и супостат, в отличие от Гитлера, Наполеона или короля Сигизмунда (в 1612 г.), не надеялся и не лелеял планов битвы за Москву. Сперва они рассчитывали просто грабить. Грабить и изматывать. Изматывать и грабить. Чтобы дезорганизовать Москву, присоединить Астрахань, оторвать сближающуюся с Россией Казань. А там – ситуация покажет. Да, и заодно, конечно, Польшу тоже грабить, непременно грабить. Возмущаться недостачей дани. И грабить, даже если станут давать больше.

А главной целью была, во-первых, не Казань, а Астрахань как точка связи союза вражеских Урусов и персов. А во-вторых, опять не Казань, а зачистка Раздор, Черкасска и других городов-крепостей на Дону, отравленной железной пикой врезавшихся в ногайские степи и державших в напряжении Азов, а с ним – все Черное море, до Стамбула и Синопа. Но это, глобально, уже во второй половине XVI века. После взятия Казани и Астрахани и в разгар Ливонской войны. А в первой половине века задача была приземленнее. Не дать Москве усилиться и присоединить Казань. Это заботило крымскую знать. Но саму Турцию до присоединения войска Донского Россия не очень волновала.

[ZHAN]

Первый вооруженный конфликт между Крымским ханством и Русским государством, вызванный набегом крымских татар на русские земли с целью разорения Верховских княжеств. Вторжение произошло во время русско-литовской войны 1507–1508 годов и носило характер союзных действий по отношению к польско-литовской стороне. Нападение на белевские, козельские и одоевские земли в 1507 году вылилось первым открытым боестолкновением между русскими и крымскими татарами.

Летом 1507 года войско под командованием крымского хана Менгли I Гирея и его старшего сына калги Мехмеда Гирея вышло из Крыма и согласно договору с князем Сигизмундом I двинулось к русским рубежам. Великому князю Василию Ивановичу вскоре стало известно о том, что из Крымского ханства к русским окраинам в направлении Верховских княжеств выступило многочисленное войско.

«Направление набега было выбрано очень точно в соответствии с замыслами правительства Сигизмунда I. Объектом нападения были выбраны земли северских князей, но не южные и западные, а самые северные и наиболее близко расположенные к Москве – белевские и одоевские. Это должно было показать всем новым московским служилым князьям, что Москва не сможет защитить их владений и им грозит неминуемое разорение, если они не возвратятся в Литву».

Н.К. Фомин.

Навстречу татарскому войску Василий III отправил из Москвы в Белев своих воевод: князя Ивана Ивановича Холмского-Кашу и окольничего князя Константина Федоровича Ушатого, к которым должны были присоединиться местные служилые князья: белевский воевода князь Василий Семенович Одоевский по прозвищу Швих, князь Иван Михайлович Воротынский и козельский наместник князь Александр Иванович Стригин-Оболенский. Но вскоре Менгли Гирей был вынужден остановить свой поход на север.

Сторонники Василия III в Ногайском юрте, с которыми он наладил дипломатические отношения, узнав, что крымский хан повел свое войско в набег на русские земли, не преминули воспользоваться возможностью организовать собственное вторжение в Крым и тем самым пресечь попытки Гиреев лишить Ногайскую Орду независимости.

Едва узнав о ногайском походе, Менгли Гирей приказал своему сыну Мехмеду развернуть часть своего войска и спешить навстречу ногайцам. А чтобы не нарушить договоренностей и не расторгнуть союза с Литвой, Менгли Гирей приказал своему мурзе Занесеиту Янкуватовичу продолжить с оставшимися отрядами набег на русские земли.

На обратном пути с Мехмедом случился несчастный случай. Он упал с лошади и сильно разбился. После единственной битвы крымское войско вернулось в Крым, а ногайцы с незначительными потерями ушли обратно на Волгу.

Русское войско отправилось в погоню и настигло Крымскую Орду на берегах Оки, где 9 августа произошла битва, в результате которой татарские загоны были полностью разбиты, а многие выжившие татары были захвачены в плен. Всех русских невольников удалось освободить. Русские полки преследовали уцелевшие крымские отряды до реки Рыбницы, впадавшей в Оку. Пленные татары, принимавшие участие в нападении на белевские, козельские и одоевские земли, были подвергнуты допросу, на котором показали, что крымско-татарским войском, совершившим набег на Верховские княжества, руководил мурза Занесеит Янкуватович. 14 августа к Василию III от воевод прибыл гонец Гридя Афанасьев с вестью о победе русского войска над Крымской Ордой.

После победы русского войска в битве на Оке 9 августа 1507 года татарские отряды были вынуждены отойти от границ Русского государства и возвратиться в Крым. Отразив нападение татар на Верховские княжества, Василий III получил возможность сосредоточить все силы на войне с Литвой, в результате чего русские войска перешли в наступление и сумели войти в глубь Литовского княжества.

Несмотря на многочисленные литовские подарки и заключенный союз с правительством Сигизмунда, Менгли Гирей отправил посольство мятежным литовским князьям, поднявшим восстание во главе с Глинским, с предложением перейти на крымскую службу и обещанием утвердить за ним Киев. Но уже в мае 1508 года Глинский принял предложение Василия III, присягнув ему на верность и приняв московское подданство.

Одновременно хан поддерживал и Сигизмунда, намереваясь под предлогом военной поддержки прислать татарские отряды под Киев и Вильно. Но в письме Менгли Гирею от 11 июня 1508 года Сигизмунд спешил отказаться от такой помощи, поскольку восстание Глинского к тому времени было подавлено, а литовские войска уже подошли к московским границам. В том же письме Сигизмунд просил Менгли Гирея подтвердить их дружбу и послать войска на Брянск, Стародуб-Северский и Новгород-Северский, а также писал, что немедленно высылает в Крым деньги.

Оценив бесперспективность продолжения переговоров с Глинским, Менгли Гирей вновь обратился к соглашению с королем Сигизмундом I и в ответ на его просьбу летом 1508 года послал Крымскую Орду во второй поход на Русское государство в новгород-северские земли, чтобы зайти в тыл русским войскам.

Крымский поход на Верховские княжества 1507 года явился первым межгосударственным вооруженным конфликтом между Крымским ханством и Русским государством, ознаменовав собой начало русско-крымских войн, завершившихся с прекращением существования Крымского ханства и включением Крыма в состав Российской империи указом Екатерины II от 8 апреля 1783 года. До того оборона окраин Русского государства, как правило, возлагалась на местных воевод, но в данном случае Василий III посчитал вторжение крымских татар в Верховские княжества серьезной угрозой и счел необходимым послать для их защиты московских воевод.

[ZHAN]

Исторический путь Молдовы был тесно связан с событиями, происходившими к северо-востоку от Днестра. Юго-западная Русь потеряла свою значимость, попав под господство Литвы, а потом – Польско-Литовской унии. Со второй половины XV века все убедительнее утверждалась, активно воздействуя на политические процессы в регионе, другая общественно-политическая формация – Московская Русь. Штефан III Великий использовал любую возможность для установления дружественных отношений с православной Русью: будь то Киевская Русь или Русское государство (Московская Русь).

В 1463 году Штефан III женится на Евдокии, сестре киевского князя. Позже он выдал замуж свою дочь Елену (Елена Волошанка) за сына великого московского князя Ивана III Молодого – наследника московского престола. К 1487 году появились реальные предпосылки для политического и военного альянса Молдовы и Русского государства против панской Польши, общего их противника. Начиная с этого периода Великий князь Московской Руси неоднократно отмечал в своих документах, что находится со Штефаном Великим «в свойстве и взаимопонимании», что господарь Молдовы «друг наших друзей и враг врагам нашим».

Между Штефаном III и Иваном III был заключен договор, текст которого не сохранился. О его существовании свидетельствует заявление посланца Штефана III в Москве о «договорных записях и данной клятве». Этот договор, по всей вероятности, имел определенное значение для обеих сторон.

В 1497 году, когда польско-литовские армии направлялись на Молдову, литовское войско вынуждено было вернуться из-за вмешательства московского князя, а польская армия в конце концов была разбита у Кодрул Козминулуй (1497 г.).

С другой стороны, действия Штефана III Великого против польских феодалов и турок укрепляли позиции Москвы по отношению к ее западным противникам. Договор в том понимании, в каком он предстает благодаря свидетельствам той эпохи, сохранил свою эффективность и в первой половине XVI века – например, в годы правления Петра Рареша. И конечно, тормозил турок на восточном, русском, направлении. Но после того как Молдова окончательно попала под сюзеренитет оттоманов, этот договор потерял свою значимость.